Безнравственная женщина (Перевод Н. Емельяниковой)

Лоретта отправилась гостить в Санта-Клару, потому что решила окончательно порвать с Билли. А Билли не мог понять этого. Его сестра сообщила, что он всю ночь ходил по комнате и плакал. Лоретта тоже ни на минуту не сомкнула глаз и проплакала почти всю ночь. Дейзи это было доподлинно известно, ибо как раз у нее на груди Лоретта выплакала свое горе. Знал об этом и муж Дейзи, капитан Китт. Слезы Лоретты и утешения Дейзи лишили и его драгоценных минут сна.

А капитан Китт, конечно, не собирался бодрствовать по ночам. Кроме того, ему вовсе не хотелось, чтобы Лоретта вышла замуж за Билли или за кого-нибудь другого. Он считал, что Лоретта должна помогать своей старшей сестре по хозяйству. Но вслух он этого не высказывал. Лоретта слишком молода, утверждал он, чтобы думать о замужестве. Именно поэтому капитану Китту и пришла в голову мысль отправить Лоретту гостить к миссис Хемингуэй. Там-то уж не будет никакого Билли.

Не успела Лоретта прожить в Санта-Кларе и недели, как убедилась, что идея капитана Китта была весьма разумной. Во-первых, хотя Билли и не поверил бы этому, ей действительно не хотелось выходить за него замуж. И, во-вторых, хотя капитан Китт и не поверил бы этому, ей действительно не хотелось расставаться с Дейзи. А прожив в Санта-Кларе целых две недели, Лоретта окончательно уверилась в том, что не хочет выходить за Билли. Однако она была далеко не так уверена в том, что не желает расставаться с Дейзи. Отнюдь не потому, что она стала меньше любить Дейзи, нет, просто у нее появились некоторые сомнения.

В день приезда Лоретты в голове миссис Хемингуэй начал складываться некий план. На следующее утро она заметила своему мужу Джеку Хемингуэю, что Лоретта до смешного наивна и что если бы не присущее ей милое простодушие, то ее можно было бы назвать просто глупой. И в доказательство миссис Хемингуэй сообщила мужу столь пикантные подробности из поведения Лоретты, что он был не в силах удержаться от хохота. На третий день план миссис Хемингуэй принял весьма определенные очертания. И вот тогда-то она и сочинила письмо. На конверте был написан адрес: "Сан-Франциско, Афинский клуб, мистеру Эдварду Бэшфорду".

"Дорогой Нед!" - так начиналось письмо. Когда-то, еще до ее замужества, он в течение трех недель пылал к ней страстной любовью. Но она соединила свою судьбу с Джеком Хемингуэем, первым сделавшим заявку на ее руку и сердце. Однако столь коварный удар судьбы не разбил сердце философски настроенного Неда Бэшфорда. Он просто добавил этот факт к длинному перечню подобных переживаний, на основе которых создал свою философию. По темпераменту и художественному вкусу он был эллином, разочарованным эллином. Он очень любил цитировать Ницше в знак того, что тоже пережил тяжкое разочарование, которое неминуемо следует за пламенными поисками истины, и вышел из него достаточно опытным, достаточно проницательным и достаточно мудрым, чтобы когда-нибудь вновь впасть в безумие юности с ее любовью к истине. "Поклоняться видимости,- часто цитировал он,- верить в формы, тона, слова, в целый Олимп видимости!" Эту выдержку он неизменно заканчивал словами: "Греки были поверхностными в силу своей глубины!"

Он был настоящим молодым эллином, разочарованным и усталым. Женщины вероломны и лживы, утверждал он в те дни, когда наступал рецидив и на смену философскому спокойствию приходил пессимизм. Он не верил в искренность женщин, но, следуя заветам своего немецкого кумира, не срывал с них того воздушного флера, который прикрывал их вероломство. Он довольствовался тем, что воспринимал их как чистую видимость и старался наилучшим образом приспособиться к этому факту. Он был поверхностным в силу своей глубины.

"Джек просит обязательно передать вам, что здесь великолепное купание,- писала в своем письме миссис Хемингуэй,- и советует захватить с собой снасти". Миссис Хемингуэй писала еще кое о чем. Она сообщала, ему, что может наконец познакомить его с совершенно искренней и простодушной девушкой, обладающей восхитительной репутацией. "Еще никогда не расцветал на нашей планете бутон более чистый и более безупречный",- такова была одна из тех многочисленных фраз, в которые миссис Хемингуэй облекала свое искушение. А мужу она с торжеством заявила: "Если и на этот раз мне не удастся женить Неда..." - и не договорила, оставив в неизвестности предположение столь страшное, что губы ее отказывались его произнести, а воображение - представить.

Вопреки своим дурным предчувствиям Лоретта обнаружила, что ей совсем не так плохо в Санта-Кларе. Билли, правда, ежедневно писал, но эти письма раздражали ее значительно меньше его присутствия. Кроме того, испытание, заключавшееся в разлуке с Дейзи, оказалось не таким суровым, как она ожидала. Впервые в жизни ее не затмевала блестящая и зрелая красота старшей сестры. При столь благоприятных условиях Лоретта быстро выдвинулась на передний план, в то время как миссис Хемингуэй скромно и без стеснения удалилась в глубину сцены.

Лоретта начала понимать, что она не просто тусклое светило, сияющее лишь отраженным светом. Совершенно бессознательно она стала центром небольшого круга событий. Когда она садилась к роялю, тотчас кто-нибудь был готов переворачивать страницы нот и выказывать предпочтение тем или иным песенкам. Когда она роняла носовой платок, тотчас кто-нибудь жаждал его поднять. Ее всегда были рады сопровождать на прогулку или помогать ей собирать цветы. Она научилась забрасывать удочку с приманкой на крючке в тихие заводи и под коряги и не запутывать лесу в кустарнике.

Джек Хемингуэй не любил обучать новичков и во время рыбной ловли старался уединиться, а то и вовсе оставался дома, предоставляя Неду Бэшфорду полную возможность воспринимать Лоретту как видимость. В этом качестве она вполне удовлетворяла всем требованиям его философии. Ее голубые глаза смотрели по-мальчишески прямо, и он любовался ими, забывая содрогнуться перед коварством, которое, согласно его философии, скрывалось в их взоре. Она обладала грацией стройного цветка, нежностью красок и хрупкостью тонкого фарфора. Эти качества очаровывали его, заставляя забывать о сокрытой под ними жизненной силе и о Бернарде Шоу, в которого он верил.

Лоретта расцветала. Она быстро становилась самостоятельной. У нее появились собственная воля и собственные желания, которые не были навечно связаны с волей и желаниями Дейзи. Джек Хемингуэй баловал ее, Элис Хемингуэй лелеяла, а Нед Бэшфорд был предельно внимателен. Они потворствовали ее прихотям и смеялись над ее проказами, в то время как она развивала в себе замашки маленького тирана, который всегда скрыт в каждой изящной и хорошенькой женщине. Окружающие постепенно гасили в ней желание никогда не разлучаться с Дейзи. Это желание теперь не мучило ее так, как в дни дружбы с Билли. Чем чаще она видела Билли, тем больше убеждалась в том, что не может жить вдали от Дейзи. Чем чаще она видела Неда Бэшфорда, тем больше забывала о настоятельной потребности быть рядом с Дейзи.

И Нед Бэшфорд начал кое о чем забывать. Он путал поверхность с глубиной, а видимость с реальностью до такой степени, что вскоре стал считать их одним и тем же. Лоретта совсем не была похожа на других женщин. Ей было чуждо притворство. Она была реальной. Все это и более того он высказал миссис Хемингуэй, которая согласилась с ним, не преминув в то же время заметить, как выразительно подмигнул ей ее муж.

Как раз в тот день Лоретта получила от Билли письмо, которое несколько отличалось от его прежних писем. В сущности, как и все его письма, оно было патологическим. Это был длинный перечень симптомов и страданий, волнений, бессонниц и сердечных приступов. Затем следовали упреки, но такие, каких он никогда не позволял себе раньше. Их резкость вызвала у нее слезы, а так как они к тому же были справедливы, на ее лице появилось трагическое выражение. Это выражение она принесла с собой к столу, когда спустилась к завтраку. Взглянув на нее, Джек и миссис Хемингуэй задумались, а Нед забеспокоился. Супруги вопросительно поглядели на Неда, но он лишь недоуменно покачал головой.

- Вечером я все узнаю,- сказала миссис Хемингуэй мужу.

Но Неду удалось еще днем застать Лоретту одну в большой гостиной. Она попыталась отвернуться. Но он взял ее за руки и увидел, что ресницы ее были влажными, а губы дрожали. Он добрым взором посмотрел на нее. Ее ресницы стали еще более влажными.

- Ну, ну, успокойтесь, малышка,- ласково сказал он.

И, словно защищая ее, он обнял ее за плечи. А она, как обиженный ребенок, положила голову к нему на грудь. Его охватил трепет, необычный для эллина, оправившегося от длительного разочарования.

- О Нед,- всхлипнула она, прильнув к нему,- если бы вы только знали, какая я безнравственная!

Он снисходительно улыбнулся и глубоко вздохнул, впитывая в себя аромат ее волос. Подумав о своей опытности в отношениях с женщинами, он еще раз глубоко вздохнул. Она, казалось, источала детскую сладость - "дуновение невинной души", как выразился он мысленно.

Но она всхлипывала все чаще.

- В чем дело, малышка? - спросил он ласково, почти отеческим тоном. - Не обидел ли вас Джек? Или ваша любимая сестрица забыла написать очередное послание?

Она не ответила, и он почувствовал, что непременно должен поцеловать ее волосы и что ни за что не отвечает, если такое положение вещей будет продолжаться и дальше.

- Расскажите мне все,- мягко сказал он, - быть может, я сумею помочь вам.

- Нет. Вы будете презирать меня. О Нед, мне так стыдно!

Он недоверчиво рассмеялся и легко коснулся губами ее волос, так легко, что она даже не заметила этого.

- Дорогая моя девочка, давайте забудем обо всем, что бы это ни было. Я хочу сказать вам, как я люблю...

Она вскрикнула от радости, но тут же простонала:

- Слишком поздно!

- Слишком поздно? - изумленно переспросил он.

- О, зачем я это сделала? Зачем? - стонала она. Он почувствовал холодную дрожь в сердце.

- Что сделали? - спросил он.

- Я... он... Билли... Я такая безнравственная женщина, Нед. Я знаю, вы никогда больше не будете разговаривать со мной.

- Этот... этот Билли, - начал он, запинаясь. - Это ваш брат?

- Нет... он... Я не знаю. Я была так молода. Я ничего не могла сделать. О, я сойду с ума! Я сойду с ума!

И тогда Лоретта почувствовала, что обнимающие ее руки вдруг обессилели. Он мягко отодвинулся и бережно усадил ее в большое кресло, где она, опустив голову, снова отчаянно зарыдала. Он свирепо подкрутил усы, затем подвинул к ней другое кресло и сел.

- Я... я не понимаю,- сказал он.

- Я так несчастна! - всхлипывала она.

- Почему несчастна?

- Потому что... он... он хочет, чтобы я стала его женой.

На мгновение его лицо прояснилось, и он успокаивающе положил свою руку на ее руки.

- Это не может сделать девушку несчастной,- глубокомысленно заметил он. - Раз вы не любите его, нет причины... Вы, разумеется, не любите его?

Лоретта энергично затрясла головой и плечами.

- Не любите?

Бэшфорду хотелось добиться полной ясности.

- Нет, нет! - воскликнула она. - Я не люблю Билли! Я не хочу любить Билли!

- А раз вы не любите его,- уверенно заключил Бэшфорд,- значит, нет причины считать себя несчастной только потому, что он сделал вам предложение.

Она снова зарыдала и в самый разгар своих рыданий воскликнула:

- В том-то и вся беда. О, если бы я любила его! О, как мне хочется умереть!

- Мое дорогое дитя, напрасно вы волнуетесь. - Вторая его рука потянулась вслед за первой и тоже легла на ее руки. - Женщины поступают так ежедневно. Только потому, что вы передумали или не решаетесь, только потому, что вы - я должен употребить нехорошее слово - увлекли мужчину и обманули его...

- Увлекла и обманула! - Подняв голову, она взглянула на него полными слез глазами. - О Нед, если бы только это!

- Только? - переспросил он глухим голосом, а руки его медленно сползли с ее рук. Он хотел что-то сказать, но раздумал и промолчал.

- Но я не хочу выходить за него замуж! - протестующе вырвалось у Лоретты.

- Ну и не выходите,- посоветовал он.

- Но я обязана выйти за него.

- Обязаны?

Она кивнула головой.

- Это очень сильное выражение.

- Я знаю,- согласилась она, тщетно пытаясь подавить рыдания. Затем добавила более спокойным тоном: - Я безнравственная женщина, ужасно безнравственная. Никто не знает, какая я безнравственная, никто, за исключением Билли.

Наступила пауза. Нед Бэшфорд помрачнел и странно взглянул на Лоретту.

- А... Билли знает? - наконец спросил он.

Несмелый кивок и пылающие щеки послужили ответом на его вопрос. Минуту он оставался в нерешительности, словно пловец, не решающийся нырнуть.

- Расскажите мне об этом. - Он говорил твердо.- Вы должны рассказать мне об этом.

- А вы... вы простите мне? - спросила она слабым, чуть слышным голосом.

Он заколебался, потом глубоко вздохнул и нырнул.

- Да,- сказал он отчаянным голосом. - Я прощу вас. Рассказывайте.

- Некому было предостеречь меня,- начала она. - Мы так часто бывали вместе. Я в ту пору еще ни в чем не разбиралась.

Задумавшись, она замолчала. Бэшфорд нетерпеливо кусал губы.

- Если бы я только знала... Она снова замолчала.

- Продолжайте,- настаивал он.

- Мы виделись почти каждый вечер.

- С Билли? - спросил он с яростью, напугавшей ее.

- Конечно, с Билли. Мы так часто бывали вдвоем... Если бы я только знала... Некому было предостеречь меня... Я была так молода...

Она хотела еще что-то добавить и со страхом взглянула на него.

- Подлец!

Задыхаясь от гнева, Нед Бэшфорд вскочил на ноги, теперь это уже был не усталый эллин, а разъяренный молодой человек.

- Билли не подлец! Он хороший,- сказала Лоретта с твердостью, поразившей Бэшфорда.

- Не собираетесь ли вы сказать мне, что вина всецело на вашей стороне? - саркастически заметил он.

Она кивнула головой.

- Что? - вскричал он.

- Я сама виновата во всем,- решительно сказала на. - Мне не следовало позволять ему. Я одна заслуживаю порицания. Бэшфорд, до сих пор ходивший взад и вперед по комнате, остановился, и, когда он заговорил, голос его звучал смиренно.

- Хорошо,- сказал он. - Я ни в чем не упрекаю вас, Лоретта. Вы были честны со мной. Билли прав, неправы вы. Вы обязаны выйти замуж.

- За Билли? - спросила она слабым, едва слышным голосом.

- Да, за Билли. Я помогу вам. Где он живет? Я заставлю его.

- Но я не хочу выходить за него замуж! - в страхе вскричала она.- О Нед, вы не сделаете этого!

- Сделаю,- сурово ответил он. - Вы обязаны. И Билли обязан. Понятно?

Лоретта спрятала лицо в спинку кресла и разразилась новыми рыданиями.

Сначала Бэшфорд, прислушиваясь, мог понять только одно:

- Но я не хочу покидать Дейзи! Я не хочу покидать Дейзи!

Он мрачно ходил по комнате, затем остановился, с любопытством прислушиваясь.

- Откуда я могла знать? - плакала Лоретта.- Он не сказал мне. Раньше меня никто не целовал. Я никогда не думала, что поцелуй может быть так ужасен... пока... пока он не написал мне. Я получила письмо только сегодня утром.

Его лицо прояснилось. Казалось, будто свет изнутри озарил его.

- Об этом вы и плачете?

- Н-нет.

Сердце его вновь упало.

- Тогда почему же вы плачете? - спросил он безнадежно.

- Вы сказали, что я обязана выйти замуж за Билли. А я не хочу быть его женой. Я не хочу расставаться с Дейзи. Я не знаю, чего я хочу. Я хочу умереть.

Он решился сделать еще одну попытку.

- Послушайте, Лоретта, будьте благоразумны. Что там такое насчет поцелуев? Вы не рассказали мне всего.

- Я... я не хочу рассказывать вам всего.

В наступившей тишине она смотрела на него молящим взором.

- Я должна оказать? - наконец пролепетала она дрожащим голосом.

- Должны! - выкрикнул он повелительно. - Вы должны сказать мне все.

- Ну, ладно... Обязательно?

- Обязательно.

- Он... я... мы...- с трудом начала она. И затем выпалила: - Я позволила, и он поцеловал меня.

- Дальше,- отчаянно приказал Бэшфорд.

- Это все,- ответила она.

- Все? - В его голосе звучало сомнение.

- Все? - В ее голосе было не меньше вопроса.

- Я хочу сказать... И больше ничего? - Он был почти подавлен своей неловкостью.

- Больше? - Она была искренне удивлена. - Как будто может быть еще что-нибудь! Билли сказал...

- Когда он сказал это? - резко спросил Бэшфорд.

- В письме, которое я получила сегодня утром. Билли сказал, что мои... наши поцелуи ужасны, если мы не поженимся.

У Бэшфорда голова шла кругом.

- Что еще сказал Билли? - спросил он.

- Он сказал, что, если женщина позволила мужчине поцеловать ее, она обязана стать его женой. Она совершит преступление, если не сделает этого. Таков обычай, оказал он. А я говорю, что это жестокий, несправедливый обычай, он мне совсем не нравится. Я знаю, я ужасная женщина,- добавила она вызывающе, - но ничего не могу поделать с собой.

Бэшфорд машинально достал сигарету.

- Вы позволите мне курить? - спросил он, зажигая спичку.

И в этот момент он пришел в себя.

- Простите меня! - вскричал он, отбрасывая в сторону и сигарету и спичку. - Я вовсе не хочу курить. Я совсем не собирался этого делать. Я хотел...

И, склонившись над Лореттой, он взял ее руки в вою и, присев на ручку кресла, нежно обнял девушку другой рукой.

- Лоретта, я дурак. Да, да, именно это я хочу сказать. И еще кое-что. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

Наступило молчание. Он с тревогой ждал ее ответа.

- Я согласна... если...

- Говорите. Если что?

- Если я не обязана выйти замуж за Билли.

- Но вы не можете выйти замуж за двоих! - почти закричал он.

- А нет такого обычая... как... как сказал Билли?

- Нет, такого обычая не существует. Ну, Лоретта, согласны вы стать моей женой?

- Не сердитесь на меня. - Она надула губки и в то же время кротко поглядела на него.

Он прижал ее к себе и поцеловал.

- Хорошо, если бы такой обычай существовал, - еле слышным голосом сказала Лоретта, лежа в его объятиях, - потому что тогда я была бы обязана выйти за вас, Нед дорогой, правда?