предыдущая главасодержаниеследующая глава

Яичный переполох

I

Ясным морозным утром Люсиль Эрол, что-то выбиравшая у галантерейного прилавка в магазине Аляскинской торговой компании в Доусоне, подозвала к себе Смока Беллью. Приказчик вышел за чем-то на склад. Хотя огромные печи раскалились докрасна, Люсиль снова натянула рукавицы.

Смок бросился на ее зов. Во всем Доусоне не было человека, которому не польстило бы внимание Люсиль Эрол - эстрадной певицы, которая служила в небольшой труппе, ежедневно дававшей представления в доусонском театре.

- Вот скука смертная! - пожаловалась Люсиль с капризной гримаской, как только они обменялись рукопожатием. - Уже целую неделю в Доусоне не было приступов золотой лихорадки. Обещал Скиф Митчел устроить костюмированный бал, да отложил. Никто не кутит, и в театр никто не ходит. И почты из Штатов уже две недели нет. В общем, Доусон впал в спячку. Надо что-нибудь придумать. Этому городишке нужна встряска - и мы с вами должны его встряхнуть. Кто же их всех расшевелит, если не мы? Знаете, моя помолвка с Бешеным расстроилась.

И тотчас перед мысленным взором Смока мелькнули два видения: лицо Джой Гастелл - и он сам, на примятом снегу, под холодной северной луной, убитый наповал меткой пулей вышеупомянутого Чарли Бешеного. Смок отнюдь не горел желанием вместе с Люсиль Эрол расшевелить Доусон, и она не могла этого не заметить.

- Вот мило! Благодарю покорно, вы меня совсем не так поняли, - засмеялась она и обиженно надула губы. - Право, вы не настолько внимательны ко мне, чтобы стоило бросаться вам на шею.

- От нечаянной радости можно получить разрыв сердца, - с огромным облегчением пробормотал Смок.

- Лгунишка, - кокетливо сказала Люсиль. - Просто вы до смерти испугались. Так вот имейте в виду, мистер Смок Беллью, я не собираюсь влюбиться в вас, а если вы попробуете влюбиться в меня, Бешеный быстро вас вылечит. Вы его знаете. И потом, я... я не совсем порвала с ним.

- Ладно, загадывайте загадки, - усмехнулся Смок. - Может, когда-нибудь я и догадаюсь, к чему вы клоните.

- Тут нечего гадать, я вам скажу прямо. Бешеный думает, что я порвала с ним, понимаете?

- А на самом деле нет?

- Конечно, нет! Но это я только вам, по секрету. А он думает, что все кончено. Я всем так говорю, и он это заслужил.

- А я вам зачем? Как ширма? Для отвода глаз?

- Ни в коем случае. Вы заработаете кучу денег, мы поднимем Бешеного на смех, развеселим Доусон, а самое главное, ради чего я все это затеяла, - Бешеный станет немного потише. Ему это полезно. Он... как бы это получше объяснить... уж очень разбушевался. Только потому, что он такой огромный детина, и рудникам своим счет потерял, и...

- И обручен с самой очаровательной женщиной во всей Аляске, - вставил Смок.

- Ну, и это - вы очень любезны... а все равно нечего ему буянить. Вчера вечером он опять разошелся. В салуне "М. и М." засыпал весь пол золотым песком. На тысячу долларов, не меньше. Просто-напросто развязал кошель и пошел сыпать под ноги танцующим. Вы уже, конечно, слыхали?

- Еще утром. Жалко, что я не уборщик в этом заведении. А все-таки я вас никак не пойму. Я-то тут при чем?

- Вот слушайте. Вчера это было уж слишком. Я поссорилась с ним, и теперь он делает вид, что сердце его разбито. Ну, вот мы и добрались до сути. Я обожаю яйца всмятку.

- Вот те на! - в отчаянии воскликнул Смок. - А это тут при чем?

- Не торопитесь.

- Но какая же связь между яйцами всмятку и вашей помолвкой?

- Самая прямая, только дослушайте меня.

- Я весь внимание! - заверил Смок.

- Так вот, слушайте, бога ради. Я люблю яйца всмятку. А в Доусоне яйца - редкость.

- Да, конечно. Я знаю. Почти все, что было, закупил ресторан Славовича. Ветчина с одним яйцом - три доллара. С двумя яйцами - пять долларов. Значит, розничная цена яйцу - два доллара. Только наши богачи да вот Люсиль Эрол или Чарли Бешеный могут позволить себе такую роскошь.

- Бешеный тоже любит яйца, - продолжала Люсиль. - Но не в этом дело. Важно, что их люблю я. Каждое утро в одиннадцать часов я завтракаю у Славовича. И непременно съедаю два яйца всмятку. - Она многозначительно помолчала. - Но представьте себе, что кто-то скупил все яйца.

Она ждала ответа, а он смотрел на нее с восхищением: что и говорить, Бешеный выбрал очень неплохо!

- Вы меня не слушаете, - сказала Люсиль.

- Продолжайте, - ответил Смок. - Я сдаюсь. Где же разгадка?

- Вот бестолковый! Вы же знаете Бешеного. Он увидит, как я горюю, что нет яиц всмятку (а я хорошо его изучила и умею разыграть безутешное горе), и как по-вашему, что он тогда сделает?

- Говорите. Я слушаю.

- Да он сразу кинется разыскивать того, кто скупил все яйца. Он перекупит их, сколько бы это ему ни стоило. Вообразите картину: в одиннадцать часов я вхожу к Славовичу. За соседним столиком - Бешеный. Можете не сомневаться, он там будет. "Два яйца всмятку", - говорю я официанту. "Виноват, мисс Эрол, - отвечает он, - яиц больше нет". И тут Бешеный говорит своим медвежьим басом: "Официант, омлет из шести яиц!" - "Слушаю, сэр", - говорит официант и подает омлет. Теперь вообразите картину: Бешеный косится в мою сторону, я делаю самое ледяное и возмущенное лицо и подзываю официанта. "Виноват, мисс Эрол, - говорит он, - но это собственность мистера Бешеного. Понимаете, мисс, он скупил все яйца". Вообразите картину: Бешеный торжествует и, старательно делая вид, что ничего не заметил, уплетает омлет из шести яиц.

А потом такая картина: Славович самолично приносит мне два яйца всмятку и говорит: "Мистер Бешеный просит оказать ему честь". Что тут делать? Мне только и останется улыбнуться Бешеному, и мы, конечно, помиримся, и он будет считать, что это ничуть не дорого, даже если яйца обойдутся ему по десять долларов штука.

- А дальше что? - спросил Смок. - На какой же станции я влезу в этот экспресс и у какой водокачки меня потом ссадят?

- Вот глупый! Никто вас не ссадит. Вы приведете свой яичный поезд прямиком к станции назначения. Вы-то и скупите все яйца. Принимайтесь за дело немедленно, сегодня же. Вы можете купить все яйца, сколько их есть в Доусоне, по три доллара за штуку, а с Бешеного возьмете, сколько вам вздумается. И потом мы всем расскажем, в чем дело. Бешеного поднимут на смех. Он немного утихомирится. Мы с вами выйдем победителями. Вы заработаете кучу денег. А Доусон проснется от спячки и будет хохотать до упаду. Разумеется, если... если это, по-вашему, чересчур рискованная спекуляция, я дам вам золотого песку.

Это было уже слишком. Смок был обыкновенный смертный родом с Запада, с весьма своеобразными взглядами на женщин и на деньги. Разве мог он принять от нее золото?

II

- Эй, Малыш! - окликнул Смок своего компаньона; тот вразвалку шагал по другой стороне улицы, неся под мышкой бутыль, в которой замерзла какая-то жидкость. Смок перешел к нему через дорогу. - Где ты пропадал все утро? Я тебя всюду ищу.

- К доктору ходил, - ответил Малыш, показывая бутылку. - С нашей Салли что-то неладно. Вчера вечером, когда я их кормил, я увидал, что у нее хвост и бока облезают. Доктор говорит...

- Это все ерунда, - нетерпеливо прервал Смок. - Я хочу...

- Что это с тобой? - возмутился Малыш. - А если у Салли вся шерсть вылезет в такой мороз? Говорят тебе, собака больна! Доктор сказал...

- Салли подождет. Послушай...

- Говорят тебе, она не может ждать. Нет, это уже пахнет истязанием животных. Ты, видно, заморозить ее хочешь. И какая муха тебя укусила? Может, на Монте-Кристо и впрямь нашли золото?

- Не знаю, Малыш. Но у меня к тебе просьба.

- Пожалуйста, - любезно согласился Малыш, сразу успокаиваясь. - Что там у тебя? Выкладывай. Я весь к твоим услугам.

- Купи для меня яиц...

- Может, еще пудры и духов? А бедная Салли пускай облезет начисто? Нет, знаешь, Смок, если ты хочешь вести роскошную жизнь, можешь сам покупать себе яйца, а с меня хватит и бобов с салом.

- Я и сам буду покупать, но ты мне поможешь. А теперь помолчи, Малыш. Говорить буду я. Сейчас ты пойдешь к Славовичу. Плати хоть по три доллара за яйцо, но купи все, что у него есть.

- По три доллара! - охнул Малыш. - А я только вчера слыхал, что у него в запасе целых семьсот яиц. Две тысячи сто долларов за курочкино яичко! Знаешь, что я тебе скажу? Беги покажись доктору. Он тобой займется. И возьмет с тебя не больше унции песку за совет. До скорого! Мне пора.

Он шагнул было прочь, но Смок взял его за плечо и с силой повернул к себе.

- Слушай, Смок, я все для тебя сделаю, - горячо сказал Малыш. - Если ты схватишь насморк и будешь лежать с переломанными руками, я день и ночь буду сидеть подле тебя и утирать тебе нос. Но будь я проклят вовеки, если ради тебя или ради кого другого выложу две тысячи сто полновесных долларов за какие-то там куриные яйца.

- Да ведь доллары не твои, а мои. Я затеял одно дело. Хочу скупить все яйца, сколько их есть в Доусоне, в Клондайке, по всему Юкону. Ты должен мне помочь. Мне некогда рассказывать, в чем тут суть. Потом объясню и, если захочешь, приму тебя в долю. Но прежде всего надо скупить яйца. А теперь беги к Славовичу и забирай все, что у него есть.

- Но что я ему скажу? Уж, конечно, он поймет, что я не собираюсь сам все уплести.

- Ничего ему не говори. Деньги скажут. Он берет за вареное яйцо два доллара. Предложи ему по три доллара за сырое. Если он начнет приставать с расспросами, скажи, что хочешь разводить цыплят. Мне все равно, были бы яйца. И потом продолжай в том же духе, обшарь весь Доусон и скупи все яйца до единого. Понял? Покупай все подряд! В ресторанчике напротив Славовича есть немного - купи их. Я пойду в Клондайк-сити. Там живет один разорившийся старик, хромоногий; у него есть шесть дюжин. Он продержал их всю зиму, надеялся продать подороже, чтоб хватило на дорогу до Сиэтла. Я ему оплачу дорогу и получу яйца. Ну, поторапливайся. И еще, говорят, у той женщины, что живет за лесопилкой и шьет мокасины, найдется дюжина-другая.

- Ладно, будь по-твоему. Но самая большая партия - у Славовича. Я с ним заключу такой контракт, что комар носу не подточит. А сейчас пойду соберу по мелочам, что у кого есть.

- Ладно. Только поскорей. Вечером я тебе расскажу, какой у меня план.

Но Малыш помахал бутылкой.

- Сперва я займусь лечением Салли. Уж столько-то времени яйца подождут. Если их до сих пор не съели, так не съедят, пока я позабочусь о несчастной собаке, - она столько раз спасала нам жизнь.

III

Еще никогда ни один товар не скупали так быстро. За три дня Смок с Малышом прибрали к рукам все яйца, сколько их было в Доусоне, кроме нескольких дюжин. Смок не стоял за ценой. Он, не краснея, признавался, что купил у старика из Клондайка семьдесят два яйца по пять долларов штука. Но большую часть купил Малыш, и притом отчаянно торговался. Женщине, которая занималась шитьем мокасин, он заплатил всего по два доллара и очень гордился, что так удачно поладил со Славовичем - купил семьсот пятнадцать яиц по два с полтиной на круг. И как он ворчал, когда в ресторанчике напротив, где всего было каких-то сто тридцать четыре яйца, с него содрали по два семьдесят пять за штуку!

Но несколько дюжин еще оставалось у двух владельцев. Малыш вел переговоры с индианкой, которая жила в лачуге на холме, за больницей.

- Сегодня мы с ней покончим, - объявил назавтра Малыш. - Ты вымой посуду. Я мигом обернусь, если только удастся уйти от нее живым. Куда легче вести дела с мужчинами. С бабами прямо беда, они из покупателя всю душу вымотают. Еще продать им что-нибудь можно, а уж купить... Прямо как будто она не яйцами торгует, а золотыми слитками.

Когда под вечер Смок вернулся домой, Малыш сидел на корточках и с подозрительно бесстрастным видом натирал лекарством хвост Салли. Несколько минут прошло в молчании.

- Что хорошего? - небрежно спросил наконец Малыш.

- Да ничего, - ответил Смок. - Сторговался ты со своей скво?

Малыш победоносно кивнул на стол, где стояло ведерко с яйцами, и продолжал молча втирать снадобье. Потом признался:

- Пришлось отдать по семь долларов за штуку.

- А я под конец предлагал по десять, - сказал Смок. - И вдруг этот тип заявил, что уже продал яйца. Плохо наше дело, Малыш. У нас появился конкурент. Эти двадцать восемь яиц доставят нам немало хлопот. Понимаешь, весь секрет в том, чтобы у нас оказались все яйца до единого, иначе...

Он не договорил и уставился на своего компаньона. Малыш внезапно изменился в лице - что-то взволновало его, но он всячески старался этого не показать. Он отставил лекарство, тщательно, не торопясь, вытер руки о шкуру Салли, поднялся, прошел в угол, посмотрел на термометр, потом повернул обратно. И наконец заговорил тихим, ровным голосом и притом чрезвычайно вежливо:

- Будь так добр, повтори, пожалуйста, сколько яиц ты торговал у этого типа?

- Двадцать восемь.

- Гм... - пробурчал Малыш и легким кивком поблагодарил Смока. Потом раздумчиво и недоброжелательно посмотрел на печь. - Надо поставить новую печку. А то у этой топка прогорела, получаются не лепешки, а уголь.

- При чем тут печка? - не выдержал Смок. - Скажи толком, в чем дело?

- В чем дело? Ты желаешь знать, в чем дело? Тогда будь так любезен, обрати свои прекрасные глаза на ведро, вон там, на столе. Видишь?

Смок кивнул.

- Так вот что я хочу тебе сказать. Здесь, в этом самом ведре, ровным счетом двадцать восемь яиц, и каждое из них, черт бы их побрал, стоит ровным счетом семь добрых, звонких, полновесных монет. Если ты очень жаждешь еще что-нибудь узнать, пожалуйста, я в твоем распоряжении.

- Ну-ну, дальше, - потребовал Смок.

- Скажи, ты у кого торговал яйца? У высокого старого индейца, верно?

Смок кивнул, и потом ему пришлось кивать на каждый следующий вопрос Малыша.

- Ему щеку ободрал медведь - верно? Он торгует собаками? Его зовут Джим Рваная Щека? Все сходится? Понимаешь, о ком я?

- Ты думаешь, мы с тобой перебивали...

- Друг у друга. Ясное дело. Эта скво - его жена, они живут на холме за больницей. Я бы мог купить эти яйца по два доллара штука, если б ты не сунулся.

- То же самое и я, - засмеялся Смок, - если б ты не впутался, чтоб тебе пусто было! Но это не имеет значения. Зато мы скупили все без остатка. Это главное.

И потом целый час Малыш пыхтел, выводя огрызком карандаша какие-то закорючки на полях газеты трехлетней давности, и чем длинней и загадочней становились колонки цифр, тем веселее становился он сам.

- Вот оно! - сказал он наконец. - Здорово, а? Очень даже мило, по-моему. Смотри, я все подсчитал. В нашем распоряжении ровно девятьсот семьдесят три яйца. Они нам стоили ровно две тысячи семьсот шестьдесят долларов, считая песок по шестнадцать долларов унция и не принимая в расчет наше с тобой время. А теперь слушай. Если мы выжмем из Бешеного по десять долларов за штуку, мы получим ровным счетом шесть тысяч девятьсот семьдесят долларов чистого барыша. Вот это куш, скажу я тебе! И половина моя! Так и запиши, Смок, - я тебе до того благодарен, прямо выразить не могу. Плевать я хотел на всяких букмекеров, я теперь всю жизнь буду ставить на кур, а не на лошадей.

IV

В тот вечер в одиннадцать часов, когда Смок уже спал крепким сном, его разбудил Малыш; от его меховой парки веяло стужей, а рука, которой он дотронулся до щеки Смока, была ледяная.

- Что там еще? - проворчал Смок. - У Салли последняя шерсть вылезла?

- Да нет. У меня хорошие новости. Я говорил со Славовичем. Вернее, Славович говорил со мной, это он начал первый. "Малыш, - сказал он, - я хочу поговорить с тобой насчет этих самых яиц. Я никому и словом не обмолвился. Никто не знает, что я продал их тебе. Но если ты хочешь сделать выгодное дельце, могу дать тебе хороший совет". И он мне посоветовал одну вещь - прямо находка! Угадай, что?

- Ну, ну, говори.

- Хочешь верь, хочешь не верь, но находка - Чарли Бешеный. Он хочет купить яйца. Он заявился к Славовичу, предлагал сперва по пять долларов за штуку, а под конец - по восемь. А у Славовича ничего не осталось. Напоследок Бешеный сказал Славовичу, что разобьет ему башку, если узнает, что он где-нибудь припрятал яйца. И пришлось Славовичу сказать, что яйца он продал и обещал не называть покупателя. Славович просит, чтоб я разрешил ему сказать Бешеному, кто купил яйца. "Малыш, - говорит мне Славович, - Бешеный сейчас же к тебе прибежит. Ты можешь вытянуть из него по восемь долларов за штуку". А я говорю - черта с два по восемь, я из него и десять выжму. В общем, я сказал Славовичу, что подумаю и утром дам ему ответ. Пусть он скажет Бешеному, что это мы все скупили. Верно я говорю? - Ну, конечно, Малыш. Утром сразу шепни словечко Славовичу. Пусть скажет Бешеному, что мы с тобой в этом деле компаньоны. Минут через пять Малыш снова разбудил друга. - Послушай, Смок! Эй, Смок! - Ну? - По десять долларов штука - и ни цента меньше. Правильно я говорю?

- Ну, ясно... - пробормотал Смок, засыпая.

Наутро в магазине Аляскинской торговой компании Смок снова встретил у галантерейного прилавка Люсиль Эрол.

- Дело на мази! - весело объявил он. - Дело на мази. Бешеный приходил к Славовичу насчет яиц, давал большие деньги, и просил, и грозил. А сейчас Славович уже, наверно, ему сказал, что яйца скупили мы с Малышом.

Глаза Люсиль Эрол вспыхнули радостью.

- Сейчас пойду завтракать! - воскликнула она. - Закажу яйца, а когда их не окажется, сделаю такое жалобное лицо, что и каменное сердце смягчится. Уж, конечно, Бешеный наседал на Славовича! Он постарается перекупить всю партию, хотя бы ему для этого пришлось распроститься с одним из своих рудников. Я его знаю. Но только вы не уступайте. Десять долларов, Смок, на меньшее я не согласна. Если вы продадите дешевле, я вам никогда не прощу.

В полдень Малыш занялся приготовлениями к обеду: поставил на стол котелок с бобами, кофе, лепешки на сковороде, жестянку с маслом, банку сгущенного молока, дымящуюся оленину с беконом, компот из сушеных персиков.

- Обед подан, - объявил он. - Только взгляни сперва, как там Салли.

Смок отложил упряжь, которую он чинил, открыл дверь и увидел, как Салли и Быстрый бесстрашно отгоняют свору соседских собак, сбежавшихся к ним в надежде чем-нибудь поживиться. Но он увидел и еще нечто, заставившее его поспешно захлопнуть дверь и кинуться к печи. Сковорода, на которой жарилась оленина, еще не остыла - рывком он поставил ее на переднюю конфорку, положил большой кусок масла, схватил яйцо, разбил, вылил на шипящую сковороду и потянулся за вторым. Но тут подскочил Малыш и удержал его за руку.

- Эй, ты что делаешь?

- Яичницу, - сказал Смок, стряхивая руку Малыша, и разбил второе яйцо. - Ты что, стал плохо видеть? Может, тебе кажется, что я причесываюсь?

- Да ты не заболел ли? - тревожно спросил Малыш, когда Смок, ловко оттолкнув его локтем, разбил над сковородой третье яйцо. - Или, может, просто рехнулся? Ведь тут яиц уже на тридцать долларов.

- А будет на шестьдесят, - ответил Смок, разбивая четвертое. - Не мешай, Малыш. К нам поднимается Бешеный, через пять минут он будет здесь.

Поняв наконец, в чем дело, Малыш с облегчением вздохнул и сел к столу. А когда в дверь постучали, Смок уже сидел против него за столом, и перед каждым стояла тарелка с дымящейся яичницей из трех яиц.

- Войдите! - крикнул Смок.

Вошел Чарли Бешеный, молодой великан добрых шести футов ростом, весивший ни много ни мало сто девяносто фунтов, и пожал обоим руки.

- Присаживайся, Бешеный, закуси с нами, - пригласил Малыш. - Смок, поджарь-ка ему яичницу. Пари держу, что он уже давно не пробовал яичка.

Смок вылил еще три яйца на горячую сковороду и через несколько минут поставил яичницу перед гостем. Тот смотрел на нее во все глаза; Малыш признавался потом, что ему страшно стало: вдруг Бешеный сунет яичницу в карман и удерет...

- А пожалуй, даже самые богатые тузы в Штатах не едят так, как мы, - ликовал Малыш. - Вот мы сейчас втроем уплетем яиц на девяносто долларов, и хоть бы что.

Бешеный уставился на быстро исчезающие яйца и словно окаменел.

- Ешь, ешь, - подбодрил его Смок.

- Они... не стоят они по десять долларов! - медленно произнес Бешеный.

Малыш принял вызов:

- Всякая вещь стоит столько, сколько можно за нее получить, так? - спросил он.

- Да, но...

- Какие тут "но"? Я же говорю, сколько мы можем за них взять. По десять долларов за штуку, это как пить дать. Имей в виду, мы со Смоком - яичный трест. Раз мы говорим - десять долларов штука, значит, так оно и будет. - Малыш тщательно вытер свою тарелку лепешкой. - Я, кажется, мог бы съесть еще яичко-другое, - вздохнул он и положил себе бобов.

- Как же это вы так едите яйца, - с упреком сказал Бешеный. - это... это просто нехорошо!

- Уж такая у нас со Смоком слабость, страшно любим яйца, - извиняющимся тоном объяснил Малыш.

Бешеный без особого удовольствия доел свою яичницу и неуверенно посмотрел на двух друзей.

- Послушайте, ребята, вы можете мне оказать большую услугу, - начал он, нащупывая почву. - Продайте мне, или одолжите, или подарите, что ли, этак с дюжину яиц.

- Сделай милость, - ответил Смок. - Мне и самому иной раз до смерти хочется яичницы. Но не такие уж мы бедняки, чтобы брать деньги за угощение. Ни гроша не возьмем. - Тут его под столом сильно ударили ногой, и он понял, что спокойствие изменяет Малышу. - Так сколько тебе, Бешеный, дюжину?

Бешеный кивнул.

- А ну, Малыш, поджарь ему еще дюжину, - сказал Смок. - Вполне сочувствую. Было время, я и сам мог уплести целую дюжину зараз.

Малыш вскочил, но Бешеный удержал его.

- Нет, не надо жарить, - сказал он. - Мне нужны сырые яйца.

- Ты что, хочешь взять их с собой?

- Вот-вот.

- Какое же это угощение? - запротестовал Малыш. - Это... это уже купля-продажа.

- Это совсем другое дело, Бешеный, - поддержал Малыша Смок. - Я думал, ты просто хочешь их съесть. Понимаешь, мы затеяли одну коммерческую операцию.

Грозные огоньки в голубых глазах Бешеного разгорелись ярче обычного.

- Я заплачу вам, - бросил он. - Сколько?

- Но не за дюжину, - ответил Смок. - Дюжину мы продать не можем. Мы не торгуем в розницу, у нас крупная операция. Не будем же мы сами себе портить рынок. Мы скупили все яйца до единого - и продадим их только все сразу.

- Сколько у вас яиц и сколько вы за них хотите?

- Сколько у нас, Малыш?

- Сейчас скажу. - Малыш откашлялся и стал считать вслух: - Девятьсот семьдесят три отнять девять, остается девятьсот шестьдесят два. По десять за штуку - это получается за все вместе девять тысяч шестьсот двадцать кругленьких долларов. Ну и, конечно, мы ведем дело по-честному: за тухлые яйца деньги обратно, только тухлых тут нет. Вот уж чего я никогда на Клондайке не видал, так это тухлых яиц. Самый последний дурак не повезет сюда тухлые яйца.

- Правильно, - поддержал Смок. - За тухлые яйца деньги обратно. Стало быть, вот что мы предлагаем, Бешеный: плати девять тысяч шестьсот двадцать долларов, и все яйца на Клондайке до единого - твои.

- А потом ты продай их по двадцать за штуку - и выручишь вдвое, - посоветовал Малыш.

Бешеный уныло покачал головой и положил себе в тарелку бобов.

- Это мне не по карману, Малыш. Мне ведь нужно всего несколько штук. Я бы взял дюжину-другую по десять долларов штука. Даже по двадцать взял бы, но только не всю партию.

- Все или ничего, - отрезал Смок.

- Послушайте, - в порыве откровенности сказал Бешеный, - я расскажу вам все начистоту, только пускай это останется между нами. Вы ведь знаете, мы с мисс Эрол были помолвлены. Ну, и теперь она со мной порвала. Это вы тоже знаете. Это все знают. Яйца мне нужны для нее.

- Ха! - зло усмехнулся Малыш. - Так вот зачем они тебе понадобились? Не ожидал я от тебя!

- Чего не ожидал?

- Это просто низость, скажу я тебе! - воскликнул Малыш, охваченный благородным негодованием. - Я не удивлюсь, если кто-нибудь всадит в тебя пулю, ты этого заслуживаешь.

Бешеный вспыхнул, готовый разразиться одним из своих знаменитых припадков ярости. Он сжал вилку с такой силой, что она согнулась, голубые глаза его метали молнии.

- Слушай, ты это про что? Если ты думаешь, что у меня что-то плохое на уме и я это скрываю...

- Я знаю, что думаю, - упрямо возразил Малыш. - Уж, конечно, тут ничего не скроешь. Кидают только в открытую.

- Что кидают?

- Яйца, сливы, мячи, да мало ли что. Только ты просчитаешься, Бешеный. Публика этого не потерпит.

Хоть она и артистка, а ты не имеешь права закидать ее на сцене яйцами.

Казалось, Бешеного вот-вот хватит удар. Он судорожно глотнул горячего, как кипяток, кофе и понемногу пришел в себя.

- Ошибаешься, Малыш, - неторопливо и холодно сказал он. - Я не собираюсь закидать ее яйцами. Ты пойми! - с жаром выкрикнул он. - Я хочу поднести ей яйца на тарелочке, сваренными всмятку, она их очень любит.

- Так я и знал, что этого не может быть! - обрадовался Малыш. - Уж кто-кто, а ты не способен на такую подлость!

- Вот и хорошо, - сказал Бешеный, решив не обижаться. - Но перейдем к делу. Теперь вы знаете, зачем мне нужны яйца. Они мне нужны до зарезу.

- До того, что возьмешь их за девять тысяч шестьсот двадцать долларов? - спросил Малыш.

- Да ведь это просто грабеж! - возмутился Бешеный.

- Это сделка, - отрезал Смок. - Ты что думаешь, мы их накупили, чтобы поправить свое здоровье?

- Да поймите вы! - взмолился Бешеный. - Мне нужно только две-три дюжины, не больше. Я вам заплачу по двадцать долларов за штуку. А остальные мне куда девать? Сколько лет я жил здесь и не ел яиц, уж как-нибудь и дальше без них проживу.

- Да ты не горячись, - посоветовал Малыш. - Не нужны они тебе - и не надо. Мы тебе их не навязываем.

- В том-то и дело, что они мне нужны, - жалобно сказал Бешеный.

- Что ж, ты знаешь, во сколько они тебе обойдутся - в девять тысяч шестьсот двадцать долларов, а если я сосчитал неправильно, можно пересчитать.

- А вдруг от них не будет толку? - возразил Бешеный. - Вдруг мисс Эрол уже разлюбила яйца?

- По-моему, мисс Эрол стоит десяти тысяч, - спокойно вставил Смок.

- Стоит! - Бешеный вскочил и дал волю своему красноречию. - Да она стоит миллиона! Она стоит всего, что у меня есть! Она стоит всего золота, сколько его есть на Клондайке! - Он снова сел и продолжал спокойнее: - Но это не значит, что я должен просадить десять тысяч долларов на ее завтраки. Вот что я предлагаю. Одолжите мне дюжины две яиц. Я отдам их Славовичу, и он преподнесет их ей от моего имени. Она мне уже сто лет не улыбалась. Если эти яйца подарят мне ее улыбку, я заберу у вас всю партию.

- Согласен ты на этих условиях подписать контракт? - спросил Смок, спеша поймать его на слове: он-то знал, что Люсиль Эрол улыбнется!

Бешеный даже рот раскрыл.

- Быстро же у вас дела делаются, - сказал он не без злости.

- Мы только соглашаемся на твое предложение, - ответил Смок.

- Ладно! Давай чернила и бумагу, пиши контракт, - вконец разозлился Бешеный, прижатый к стене.

Смок немедленно составил документ, из которого следовало, что Бешеный обязуется заплатить по десять долларов за каждое предложенное ему яйцо при условии, что две дюжины, выданные ему авансом, послужат его примирению с Люсиль Эрол.

Бешеный уже готов был подписать бумагу и вдруг застыл с пером в руке.

- Только вот что, - сказал он. - Если уж я покупаю яйца, они должны быть свежие.

- На Клондайке несвежих не бывает, - фыркнул Малыш.

- А все-таки, если попадется хоть одно плохое, яйцо, вы возвращаете мне за него десять долларов.

- Ну, конечно, - согласился Смок. - Это справедливо.

- Берусь съесть каждое тухлое яйцо, которое ты найдешь, - объявил Малыш.

Смок вставил в контракт слово "свежие", Бешеный мрачно подписался, взял ведерко с пробными двумя дюжинами, надел рукавицы и шагнул к двери.

- До свиданья, грабители! - буркнул он и хлопнул дверью.

V

На другое утро Смок был свидетелем сцены, которая разыгралась у Славовича. Бешеный пригласил его за свой столик рядом со столиком Люсиль Эрол.

Все произошло в точности так, как она предсказывала.

- Вы все еще не достали яиц? - жалобно спросила она официанта.

- Нет, мэм, - был ответ. - Говорят, кто-то скупил все яйца в Доусоне. Мистер Славович пытался приобрести несколько штук специально для вас. Но тот, кто все скупил, не хочет выпускать партию из рук.

Вот тут-то Бешеный и подозвал хозяина и за плечо притянул его к себе.

- Слушай, Славович, - хрипло зашептал он ему на ухо. - Вчера вечером я тебе принес две дюжины яиц. Где они?

- В кладовой, я только пяток разморозил и держу для вас наготове.

- Это не для меня, - еще тише прошептал Бешеный. - Свари их всмятку и преподнеси мисс Эрол.

- Я сам сейчас все сделаю, - заверил Славович.

- Да передай от меня поклон, не забудь, - прибавил Бешеный, отпуская наконец плечо Славовича, которое он до сих пор держал железной хваткой.

Люсиль Эрол сидела, уставясь в тарелку, и на ее хорошеньком личике было ясно написано, что грудинка с консервированным картофельным пюре приводит ее в совершенное уныние. И тут Славович поднес ей на тарелке два сваренных всмятку яйца.

- Мистер Бешеный просит оказать ему честь, - сказал он так, что его услышали и за соседним столиком.

"Вот это актриса!" - подумал Смок, глядя на Люсиль. Лицо ее радостно вспыхнуло, она невольно обернулась - вот-вот улыбнется! - и только усилием воли сдержалась и что-то сказала Славовичу. Бешеный под стулом наступил Смоку на ногу.

- Будет ли она есть? Вот что главное! Будет она есть? - тревожно шептал он.

Они искоса поглядывали на соседний столик и видели, что Люсиль колеблется: она едва не отодвинула тарелку, но соблазн был слишком велик.

- Беру все яйца! - сказал Бешеный. - Контракт остается в силе. Ты видел? Нет, ты видел? Она чуть не улыбнулась. Я ее знаю. Теперь все в порядке. Еще пара яиц завтра - и она простит меня, и конец ссоре.

Я так благодарен тебе, Смок, я бы пожал тебе руку, да боюсь, она увидит. Ты не грабитель, нет, ты мой благодетель!

VI

Смок вернулся домой в самом праздничном настроении и застал Малыша мрачнее тучи за пасьянсом. Смоку было известно: раз Малыш сел за пасьянс - значит все плохо на этом свете.

- Молчи и не приставай ко мне, - буркнул Малыш вместо приветствия.

Но немного погодя его прорвало, и он излил перед Смоком душу.

- Все пошло прахом, - в отчаянии объявил он. - Мы вылетели в трубу. Завтра во всех кабачках будут продавать коктейль с яйцом по доллару стакан. Всякий бездомный нищий мальчишка в Доусоне сможет есть яйца до отвала. Как по-твоему, с кем я встретился? Один человек привез на продажу три тысячи яиц - понятно тебе? Три тысячи, он только что доставил их сюда с Сороковой Мили.

- Враки, - недоверчиво сказал Смок.

- Да, враки, черта с два! Я сам их видел. Его зовут Готеро - такой огромный парень с голубыми глазами. Француз из здешних. Он сперва спрашивал тебя, а потом отозвал меня в сторону и убил насмерть. Он прослышал, что мы покупаем яйца, понимаешь? Он знал, что на Сороковой Миле есть три тысячи штук, и прямо поехал и купил их. "Покажи их мне", - говорю. И он показал. Там, на берегу, были его упряжки, собаки отдыхали и два индейца-погонщика тоже, они только-только добрались с Сороковой Мили. И на нартах ящики из-под мыла, такие, знаешь, деревянные ящики. Мы вытащили один и прямо тут же, на льду, между торосами, вскрыли. А там - яйца! Полно яиц, и все опилками пересыпаны. Продулись мы с тобой, Смок! Наша карта бита. Знаешь, что этот нахал мне заявил? Что он их все нам отдаст по десять долларов за штуку. А знаешь, что он делал, когда я уходил? Писал объявление, что продает яйца. Он предлагает нам первым купить всю партию по десять долларов и будет ждать до Двух часов дня. А если мы не купим, выбросит их на рынок и испортит нам всю музыку. Я, говорит, этими делами никогда не занимался, но уж когда счастье само плывет в руки, я его не упущу, - это он про нас с тобой.

- Ну, ничего, - беспечно сказал Смок. - Только не теряй голову и дай мне подумать. Надо действовать быстро и слаженно, в этом весь секрет. Я сговорюсь с Бешеным, чтобы он в два часа пришел за своей покупкой. А ты купи яйца у этого Готеро. Поторгуйся с ним как следует. Даже если они тебе обойдутся по десять долларов штука, все равно мы сбудем их Бешеному по той же цене. А купишь дешевле - прекрасно, мы еще заработаем на этом. Ну, шагай. Смотри, чтобы они были здесь в два часа, не позже. Попроси собак у полковника Бови и нашу упряжку тоже возьми. И будь здесь ровно в два.

И Смок стал спускаться с холма.

- Послушай, - крикнул вдогонку Малыш, - ты бы прихватил зонтик! А то, глядишь, еще с неба яйца посыплются.

Смок нашел Бешеного в кабачке "М. и М."; последовало бурное объяснение.

- Имей в виду, мы тут купили еще яиц, - сказал Смок, когда Бешеный согласился прийти к ним в два часа и тут же расплатиться.

- Везет вам на яйца, не то что мне, - сказал Бешеный. - А сколько штук еще вы купили и сколько песку мне приносить?

Смок заглянул в записную книжку.

- Малыш подсчитал, что у нас сейчас три тысячи девятьсот шестьдесят два яйца. Если помножить на десять...

- Сорок тысяч долларов! - завопил Бешеный. - Вы ж говорили, что у вас их девятьсот штук с чем-то! Это - вымогательство! Я на это не пойду.

Смок вытащил из кармана контракт и показал пункт об оплате всей партии яиц.

- Тут не указано, сколько именно яиц мы тебе поставляем. Ты обязался уплатить наличными по десять долларов за каждое полученное от нас яйцо. Теперь их у нас прибавилось, но контракт есть контракт, ты его сам подписал. Говоря по чести, мы узнали про эту новую партию уже после того, как ты его подписал. Тогда уж нам пришлось купить их, а то вся наша операция лопнула бы.

Пять долгих минут Бешеный боролся с собой, не в силах вымолвить ни слова, и наконец все-таки сдался.

- Плохо мое дело, - уныло сказал он. - Куда ни повернись, всюду яйца, прямо шагу ступить нельзя. Надо мне поскорей развязаться с этой историей. А то еще, пожалуй, яичная лавина свалится на голову. В два часа я буду у вас. Но подумать только: сорок тысяч долларов!

- Всего тридцать девять тысяч шестьсот двадцать, - поправил Смок.

- Да ведь это двести фунтов песка! - вне себя крикнул Бешеный. - Мне придется привезти его на собаках!

- Мы дадим тебе свою упряжку, чтобы отвезти яйца, - вызвался Смок.

- А потом куда я их дену? Ну, ничего. Я приду. Но теперь я до самой смерти яйца в рот не возьму. Мне о них и думать тошно.

В половине второго по крутому склону холма поднялись две упряжки - это Малыш привез яйца, купленные у Готеро.

- Мы заработаем почти вдвое, - говорил он, пока они со Смоком перетаскивали ящики в хижину. - Я дал за них по восемь долларов, француз крепко выругался по-своему - и согласился. Стало быть, у нас чистой прибыли по два доллара на штуку, а ведь их три тысячи. Я уплатил ему сполна. Вот расписка.

Пока Смок доставал весы и готовил все к приходу Бешеного, Малыш погрузился в расчеты.

- Вот оно, все подсчитано! - с торжеством объявил он. - Мы получаем двенадцать тысяч девятьсот семьдесят долларов барыша. И Бешеный не в убытке. Он получает мисс Эрол. И яйца тоже достаются ему. Как ни верти, дело для всех выгодное. В накладе никто не останется.

- Готеро и тот выручил двадцать четыре тысячи, - рассмеялся Смок. - Ну, тут, конечно, надо вычесть, во что ему обошлись яйца и перевозка. А если Бешеный захочет придержать эти яйца, он еще на них наживется.

Ровно в два часа Малыш, выглянув за дверь, увидел, что к ним поднимается Бешеный. Он вошел оживленный и деловитый. Снял тяжелую медвежью шубу, повесил ее на гвоздь и подсел к столу.

- Ну, подавайте сюда ваш товар, разбойники, - начал он. - Да смотрите, впредь и не поминайте при мне о яйцах, не то плохо вам будет.

И все втроем стали подсчитывать яйца, которые Малыш со Смоком скупили до появления Готеро. Когда отсчитали двести штук, Бешеный вдруг ударил одно яйцо о край стола и большими пальцами ловко раскрыл его.

- Эй! Постой! - запротестовал Малыш.

- Мое это яйцо или нет? - огрызнулся Бешеный. - Я плачу за него десять долларов и не желаю покупать кота в мешке. Уж раз я выкладываю по десять долларов за яйцо, мне надо знать, что они свежие.

- Если оно тебе не нравится, я могу его съесть, - лукаво предложил Малыш.

Бешеный посмотрел, понюхал и покачал головой.

- Незачем, Малыш. Яйцо хорошее. Дай-ка мне кастрюльку. Я его сам съем на ужин.

И еще дважды Бешеный на пробу разбивал яйца и, убедившись, что они свежие, выливал их в стоящую рядом кастрюлю.

- Тут на две штуки больше, чем ты говорил, Малыш, - сказал он, кончив считать. - Не девятьсот шестьдесят два, а девятьсот шестьдесят четыре.

- Виноват, обсчитался, - с готовностью признал свою ошибку Малыш. - Мы их тебе так подкинем, для ровного счета.

- Еще бы, вы можете себе это позволить, - хмуро согласился Бешеный. - Стало быть, одна партия есть. Девять тысяч шестьсот двадцать долларов. Получайте. Пиши расписку, Смок.

- Да уж давай досчитаем до конца, - предложил Смок, - и за все сразу заплатишь.

Бешеный покачал головой.

- Я в счете не силен. Лучше сперва покончим с одной партией, чтоб не запутаться.

Он достал из внутренних карманов шубы два мешочка с золотом, длинные, туго набитые, похожие на колбасы. Когда он расплатился за первую партию, в мешочках осталось золотого песка долларов на триста, не больше.

Потом притащили ящик из-под мыла и начали пересчитывать следующие три тысячи яиц. Отсчитав первую сотню, Бешеный опять с силой стукнул яйцо о край стола. Раздался не треск, а такой звук, точно это было не яйцо, а мраморный шарик.

- Насквозь промерзло, - сказал Бешеный и стукнул сильнее.

Он поднял яйцо и они увидели, что на месте удара скорлупа рассыпалась в пыль.

- Ну да, - сказал Малыш, - как не промерзнуть, ведь их везли с Сороковой Мили. Их надо топором рубить.

- Тащи топор, - сказал Бешеный.

Смок принес топор, и Бешеный, у которого был меткий глаз и ловкая рука дровосека, разрубил яйцо точно пополам. Внутри оно выглядело весьма сомнительно. От недоброго предчувствия у Смока мороз пробежал по коже. Малыш оказался храбрее. Он взял половинку яйца и понюхал.

- Запах самый обыкновенный, - сказал он.

- Зато вид необыкновенный, - возразил Бешеный. - Да и какой может быть запах, оно же все промороженное. Постойте-ка.

Он положил обе половинки на сковороду, поставил ее на переднюю конфорку горячей плиты, и все трое застыли в нетерпеливом ожидании, молча, с расширенными ноздрями. Постепенно по комнате начал распространяться самый недвусмысленный запах. Бешеный хранил молчание, и Малыш тоже не раскрывал рта, хотя все уже было ясно.

- Выкинь его! - крикнул Смок, задыхаясь.

- Что толку? - спросил Бешеный. - Все равно придется проверить остальные.

- Только не здесь! - Смок закашлялся и с трудом одолел приступ тошноты. - Разрубай их, сразу будет видно. Выкинь его, Малыш! Выкинь вон! Уф! И не затворяй дверь.

Открывали ящик за ящиком, брали наугад яйцо за яйцом, разрубали их пополам - и убеждались, что все яйца до единого безнадежно и безвозвратно протухли.

- Так и быть, Малыш, можешь их не есть, - насмехался Бешеный. - И уж разрешите мне поскорей убраться отсюда. В контракте речь идет только о свежих яйцах. Одолжите мне, пожалуйста, упряжку, я увезу те, что свежие, пока они тоже не протухли от такого соседства.

Смок помог нагрузить нарты. А Малыш подсел к столу и начал раскладывать пасьянс.

- Интересно, долго ли вы придерживали этот товар? - съязвил напоследок Бешеный.

Смок не ответил и, взглянув на поглощенного пасьянсом Малыша, стал швырять ящики за дверь, прямо в снег. Потом спросил мягко:

- Слушай, Малыш, во сколько тебе, говоришь, обошлись эти три тысячи?

- По восемь долларов штука. Молчи и не приставай ко мне. Я не хуже тебя умею считать. Мы потеряли на этой затее семнадцать тысяч долларов, да будет тебе известно. Я подсчитал, еще когда мы сидели и собирались нюхать то первое яйцо.

Смок раздумывал несколько минут, потом опять прервал молчание:

- Слушай, Малыш. Сорок тысяч долларов - это ведь двести фунтов золотого песка. Бешеный взял нашу упряжку, чтобы отвезти яйца. Сюда он пришел без нарт. Два мешка с песком он принес прямо в карманах, они весили фунтов по двадцать, не больше. Уговор был платить сразу наличными. Он захватил с собой столько, сколько нужно было, чтобы расплатиться за хорошие яйца. Он не собирался платить за те три тысячи. Значит, он знал, что они тухлые. А откуда он знал? Как это понимать, скажи, пожалуйста?

Малыш сгреб карты, хотел было стасовать их наново, потом остановился.

- И понимать нечего. Младенец тебе растолкует. У нас семнадцать тысяч убытку. У Бешеного семнадцать тысяч барыша. Тем яйцам, которые привез Готеро, хозяин вовсе не Готеро, а сам Бешеный. Еще что тебя интересует?

- Вот что. Почему ты не сообразил, что надо яйца сперва проверить, а потом уже платить за них?

- Да очень просто. Этот мошенник Бешеный все рассчитал с точностью до секунды. Мне некогда было смотреть, свежие яйца или не свежие. Надо было скакать во весь дух, а то я не поспел бы сюда к расчету. А теперь будь так добр, разреши задать тебе один деликатный вопрос. Как, бишь, зовут ту особу, которая надоумила тебя заняться этой выгодной операцией?

...Малыш в шестнадцатый раз безуспешно раскладывал свой пасьянс, а Смок уже принялся готовить ужин, когда к ним постучался полковник Бови, вручил Смоку письмо и прошел дальше, к себе домой.

- Видал ты его? - с яростью крикнул Малыш. - Я думал, он вот-вот расхохочется. Поднимут нас с тобой на смех. Теперь нам в Доусоне не житье.

Письмо было от Бешеного, и Смок прочел его вслух: "Дорогие Смок и Малыш! Нижайше вам кланяюсь и приглашаю вас сегодня на ужин к Славовичу. С нами ужинает мисс Эрол, а также Готеро. Пять лет назад, в Сёркле, мы с ним были компаньонами. Он славный малый и будет моим шафером. Теперь насчет яиц. Они попали на Клондайк четыре года назад и уже тогда были тухлые. Они были тухлые, еще когда их отправляли из Калифорнии. Они спокон веку тухлые. Один год они зимовали в Карлуке, другой - в Нутлике, последнюю зиму пролежали на Сороковой Миле, их там продали, потому что не была внесена плата за хранение. А на эту зиму, надо полагать, они застрянут в Доусоне. Не держите их в теплой комнате. Люсиль просит сказать вам, что мы все вместе как-никак расшевелили Доусон. Так что выпивка за вами, я считаю.

С совершенным почтением ваш друг Б.".

- Ну, что скажешь? - спросил Смок. - Мы, конечно, примем приглашение?

- Я тебе одно скажу, - ответил Малыш. - Бешеному и разориться не страшно. Он же артист, черт его дери, замечательный артист. И еще я тебе скажу: плохая моя арифметика. У Бешеного будет не семнадцать тысяч барыша, а куда больше. Мы с тобой поднесли ему в подарок все свежие яйца, сколько их было на Клондайке, - девятьсот шестьдесят четыре штуки, считая те два, что я ему подкинул для ровного счета. И он, негодяй, еще нахально утащил с собой в кастрюльке те три, которые мы разбили на пробу. А напоследок вот что я тебе скажу. Мы с тобой записные старатели и прирожденные разведчики. Но что до финансовых махинаций и разных способов разбогатеть в два счета, тут мы такие простофили, каких еще свет не видал. Так давай уж лучше заниматься настоящим делом, будем лазить по горам и лесам, и если ты когда-нибудь заикнешься мне про яйца - кончено, я тебе больше не компаньон. Понятно?

предыдущая главасодержаниеследующая глава




© JackLondons.ru, 2013-2018
При копировании материалов просим ставить активную ссылку на страницу источник:
http://jacklondons.ru/ "Джек Лондон (Джон Гриффит Чейни)"


Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь