II

Картер Уотсон был не на шутку взбешен. Мало того, что на него напали, сильно избили и его же потом арестовали, - все утренние газеты вышли с сенсационными заметками о его якобы пьяной ссоре с хозяином знаменитого "Вендома". В заметках не было ни слова правды. Пэтси Хоран и его приятели описали драку со всеми подробностями. Они утверждали, что Картер Уотсон был пьян. Его будто бы трижды выбрасывали в канаву, а он трижды возвращался в трактир, вопя, как бешеный, что разнесет все заведение. "Выдающийся социолог арестован в пьяном виде!" - прочел Уотсон на первой странице одной из газет, поместившей его увеличенный портрет. Другие заголовки гласили:

"Картер Уотсон домогается звания чемпиона!"

"Картер Уотсон получил по заслугам!"

"Известный социолог пытался разгромить кабак!"

"Картер Уотсон нокаутирован Пэтси Хораном в три раунда!"

Выпущенный на поруки, Картер Уотсон на следующее же утро явился в полицейский суд в качестве ответчика "по иску народа к Картеру Уотсону, обвиняемому в нападении на некоего Пэтси Хорана и избиении оного". Но прежде, чем приступить к делу, прокурор, которому платят жалованье за обвинение всех обидчиков "народа", отвел Уотсона в сторону и завел с ним неофициальный разговор.

- Не лучше ли замять это дело? - сказал прокурор. - Мой вам совет, мистер Уотсон: помиритесь с мистером Хораном, пожмите друг другу руки, и все! Одно мое слово судье - и дело будет прекращено.

- Но я вовсе не желаю замять его, - возразил Уотсон. - Ваша обязанность меня обвинять, а не предлагать мне помириться с этим... этим субъектом!

- О, я буду вас обвинять, не беспокойтесь! - резко сказал прокурор.

- Вам придется выступать и против этого Пэтси Хорана, - предупредил Уотсон, - потому что я подам на него в суд за нападение и побои.

- Лучше бы вам пожать друг другу руки и прекратить дело, - повторил прокурор, и на этот раз в его голосе слышалось что-то похожее на угрозу.

Оба дела были назначены к слушанию через неделю у полицейского судьи Уитберга.

- У тебя нет шансов выиграть дело, - сказал Уотсону его друг детства, бывший издатель самой крупной газеты в городе. - Конечно, все понимают, что этот субъект избил тебя. Про него идет самая дурная слава. Но это тебе нисколько не поможет. Оба дела будут прекращены. И только потому, что ты - это ты. Человек менее известный был бы осужден.

- Ничего не понимаю! - воскликнул озадаченный социолог. - На меня ни с того ни с сего напали, жестоко избили, а я не нанес ни одного удара. И я же...

- Это неважно, - прервал Картера его собеседник.

- А что же, скажи?

- Сейчас тебе объясню. Ты восстал против местной полиции и всей политической машины. Кто ты такой? Ты даже не житель нашего города. Здесь у тебя нет избирательного права, ты не можешь иметь никакого влияния на избирателей. А владелец этого кабака командует множеством избирателей в своем районе - он может обеспечить голоса на выборах!

- Не хочешь ли ты сказать, что судья Уитберг способен изменить своему долгу и присяге и оправдать этого скота?

- Увидишь сам, - мрачно ответил приятель. - О, он это сделает очень ловко! Он вынесет архизаконное, архиюридическое решение, изобилующее всеми имеющимися в наших словарях словами о праве и справедливости.

- Но у нас есть газеты! - воскликнул Уотсон.

- Газеты не воюют с властями. Они разделают тебя под орех. Смотри, как они уже успели навредить тебе!

- Стало быть, эти молодчики не напишут правды в протоколе?

- Они напишут что-нибудь настолько правдоподобное, что публика поверит им. Разве ты не знаешь, что они пишут протоколы по инструкциям свыше? Им прикажут исказить истину - и тебе не поздоровится, когда они это сделают. Лучше теперь же покончить с этим. Ты влип в скверную историю!

- Но дело ведь назначено к слушанию!

- Только захоти - и они его прекратят. Человек не может бороться с машиной, если только его не поддерживает другая машина.