Рассказ Анны Струнской

Рассказ Анны Струнской

"Мы убеждены, что народ России должен сам решать проблемы своей политической и общественной жизни, но мы в Соединенных Штатах в начале нашей национальной жизни и в кризисный момент нашей истории с радостью приняли сочувствие и помощь от других народов, так и теперь с радостью мы должны выразить такое сочувствие и помощь русскому народу и его борьбе за свободу".

Так начиналось воззвание, подписанное в 1905 году Джеком Лондоном и его другом Анной Струнской.

Когда 9 января 1905 года в Петербурге пролилась кровь русских рабочих, их друзья в далекой Америке подняли голос протеста.

Анна Струнская, тогда пылкая, энергичная девушка, вдохновенный оратор, была в Калифорнии инициатором движения в защиту русской революции.

"Она глубока, тонка и психологична. Она лишена официальности и чопорности. Очень легко находит дорогу к людям. Знает - пропасть. Радость и наслаждение для друзей. Она русская..." - писал о ней Джек Лондон шестьдесят лет назад.

Анна Струнская 1900

Вот письмо видного деятеля американского рабочего движения, создателя Социал-демократической партии в США Юджина Дебса, где он характеризует Струнскую как мужественного товарища, отдающего свои способности и жизнь борьбе за освобождение трудящихся.

Анна Струнская была не только соратницей, но и соавтором Джека Лондона. Вместе они написали увлекательную книгу о любви "Письма Кэмптона и Уэйса".

Я наводил справки, выспрашивал местных старожилов о Струнской. Мне отвечали, что давным-давно она уехала из Сан-Франциско. Куда, не знали; кажется, в Нью-Йорк.

И вот я в Нью-Йорке. Сижу в небольшой уютной комнате в старом доме тихого квартала. Со стены на меня смотрят портреты двух молодых женщин, дочерей Анны Струнской, а передо мной - она сама: энергичная, живая женщина с седыми волосами и юными глазами.

- Я встретила Джека впервые на лекции о Парижской коммуне осенью 1899 года. Я заметила его, когда он пробирался поближе к трибуне, чтобы приветствовать оратора. Один из друзей шепнул мне: "Хотите, познакомлю? Это товарищ Джек Лондон, который выступает на улицах Окленда. Он был на Клондайке и сейчас пишет рассказы". Мы пожали друг другу руки и о чем-то заговорили. Я ощущала какую-то удивительную радость. Для меня это было словно встреча с молодым Лассалем, или Карлом Марксом, или Байроном. Каким-то внутренним чутьем я понимала, что передо мной историческая личность. Почему? Не могу сказать. Но ведь это оказалось правдой. Лондон действительно принадлежит к числу бессмертных.

Тогда передо мной стоял молодой человек, приблизительно двадцати двух лет, с большими голубыми глазами и красивым ртом, щедрым на улыбку. Брови, нос, контуры щек, массивная шея были классическими. Фигура говорила об атлетической силе, хотя Лондон был ниже среднеамериканского роста. Одет он был в серые брюки и мягкий белый свитер.

С тех пор началась наша дружба. Ее можно было назвать борьбой. Мы много спорили, стараясь убедить друг друга. И замысел нашей книги "Письма Кэмптона и Уэйса" родился в споре во время прогулки на яхте, в присутствии Бэсс, первой жены Джека, и Чармиан.

Я прошу миссис Струнскую вспомнить об эпохе русской революции 1905 года.

Анна Струнская. 1959. Фото автора

- Не миссис, а Анна, - прерывает она меня.- Миссис Струнская звучит слишком официально.

В Америке принято, независимо от возраста, называть друг друга по именам.

- Время было трудное, - начала она свой рассказ. - Мы собирали деньги для русских революционеров. Я писала листовки, которые распространялись среди русских матросов.

В годовщину 9 января, в 1906 или 1907 году, я просила Горького подписать манифест к социалистам всех стран по поводу этой даты. Он подписал.

Мой будущий муж, Инглиш Уоллинг, социалист, уехал в 1905 году в Петербург. Он присылал оттуда статьи, написал правдивую книгу о положении в России. Я приехала в Петербург на следующий год.

Наше бракосочетание состоялось в Париже, свидетелем был Жан Лонге, внук Карла Маркса.

В октябре 1907 года муж и я были в Петербурге арестованы царской охранкой вместе с шестью финскими революционерами.

"Где вы прячете оружие?" - спросил жандарм.

Муж показал ему карандаш и сказал:

"Наше оружие - перо".

Нас скоро выпустили, так как мы были американскими подданными, а при обыске у нас ничего не обнаружили.

Струнская показывает мне снимки, сделанные в России: убогие развалившиеся хаты, женщины, дети в лаптях, телеги, запряженные худыми лошадьми, бородатые хмурые мужики; а вот листовка - царь на троне, залитом народной кровью. Анна Струнская рассказывает, как их пригласил к себе в Ясную Поляну Лев Николаевич Толстой.

- Он показывал нам дом, говорил на разные темы - о социализме, Америке, любви, войне, мире, революции.

Мы старались разобраться в том, что происходит в России. Хорошо помню слова Толстого: "То, что вы видите в России сегодня, - это только начало поднятия занавеса над русской революцией".

Я подарила Толстому нашу с Джеком книгу.

Струнская вдохновенно рассказывает о своих любимых книгах. Ее любимые писатели: Шекспир, Данте, Уитмен, Тургенев, Толстой, Томас Харди. Она читала книжку Степняка-Кравчинского, была потрясена романом Войнич "Овод", знала его почти наизусть.

Несколько книг о русской природе и томик Джека Лондона, изданные в Советском Союзе, растрогали Анну Струнскую. В ответ на этот подарок она вручает мне копии писем Лондона к ней и оригинал неизвестного письма Горького к ее мужу.

Мы спускаемся с пятого этажа и идем ужинать в маленькое итальянское кафе, размещенное в полуподвале. Здесь спокойно. Даже картины "битников" - американской богемы - не нарушают уюта комнаты. Мы едим спагетти с грибами и сыром, пьем кофе.

Анна Струнская продолжает свой рассказ. Сейчас она работает в обществе, борющемся за равноправие негров.