Джек Лондон

В январе 1976 года исполнилось сто лет со дня рождения Джека Лондона. Сто лет по нынешним понятиям - срок, вполне укладывающийся в рамки одной человеческой жизни. Однако Джек Лондон не прожил и половины отведенного ему природой срока: он ушел из жизни, едва лишь перешагнув через порог своего сорокалетия. В литературе же он проработал и того меньше - семнадцать лет. При жизни писателя вышли в свет сорок четыре его книги - романы и повести, статьи и рассказы, пьесы и репортажи. Шесть сборников увидели свет уже после смерти писателя.

Пятьдесят опубликованных книг - таков итог семнадцатилетней литературной жизни Джека Лондона. Конечно, далеко не все произведения этого писателя-бунтаря выдержали проверку временем. Но и сегодня лучшие книги писателя читают и на его родине, в Соединенных Штатах Америки, и в Европе, и в странах Азии, Африки. Во многих странах мира на разных языках издаются многотомные собрания сочинений Джека Лондона. В Советском Союзе Джек Лондон является одним из наиболее популярных иностранных писателей.

Секрет широкой популярности Джека Лондона заключается, по словам известного американского литературоведа Ван Вик Брукса, в той "свежей, жизнеутверждающей интонации" его произведений, что "так контрастировала с общей сентиментальной направленностью тогдашней американской литературы" и являлась прямым вызовом "тщательно процеженному и подслащенному молочку жизненных иллюзий", которым потчевали читающую публику преуспевающие американские писатели. Эта тенденция - увести читателей от насущных проблем современности - все еще доминирует в странах капитала. Поэтому и сегодня люди во многих уголках земного шара ищут в книгах Джека Лондона ответа на свои жизненные вопросы. Их привлекает энергия его героев, их готовность к действию, широта их души и храбрость, их забота о социальной справедливости, стремление к лучшей жизни.

В своих лучших книгах Джек Лондон не только реалистически отобразил противоречия Америки на рубеже двух столетий, но и сумел заглянуть в глубину человеческой души, показать человека в его величии и в его слабости.

Литературный и жизненный путь Джека Лондона был сложным и противоречивым. Он был одним из виднейших социалистов Соединенных Штатов Америки начала XX века и оставался в то же время убежденным индивидуалистом. Он создал образы простых и мужественных людей и одновременно не был чужд "своеобразной киплинговской чванливости", с которой воспевал стойкость "белых пришельцев" в схватках с "белым безмолвием" Арктики. Его перу принадлежат и насыщенные подлинным дыханием жизни романы и повести, и ремесленнические поделки, не чуждые иногда привкуса расистских теорий. Глубокая вера в социализм сочеталась в нем с увлечением антинаучными теориями английского социолога Герберта Спенсера.

Истоки всех этих противоречий заключены в жизненном опыте писателя и являются отражением тех общественных идей и течений, которые были характерны для "позолоченного века" Америки, когда страна встала на путь империалистического развития. История жизни Джека Лондона есть в то же время история рождения и гибели "американской мечты", история талантливого человека из народа в капиталистическом обществе.

Джек Лондон родился 12 января 1876 года в Сан-Франциско. Мать его - Флора Уэллман - происходила из почтенной семьи, отец - Генри Уильям Чани - в молодости был моряком, потом стал астрологом. Он бросил жену еще до рождения сына, и воспитывал мальчика отчим - Джон Лондон, человек простой, мягкого характера, неутомимый труженик и неудачник. Всем в доме заправляла мать - женщина энергичная, хорошо образованная, но неуравновешенная и непрактичная. В результате семья все время бедствовала, кочевала с места на место, дорого расплачиваясь за очередные "хозяйственные увлечения" Флоры.

Первыми подлинными друзьями Джека были его сводная сестра Элиза, сохранившая свою привязанность к нему до конца его жизни, и кормилица-негритянка Дженни Прентис. Детство писателя прошло в Сан-Франциско и его окрестностях среди простых тружеников. Семья сильно нуждалась, в доме далеко не всегда был лишний кусок хлеба. Когда Джек пошел в школу, он часто страдал от голода. Однажды семилетний малыш открыл ранец своей соученицы и стащил у нее кусочек мяса из бутерброда. "Я съел его, но больше никогда не делал этого... Великий боже! Когда мои соученики, пресытившись, выбрасывали куски мяса на землю, я готов был подобрать их из грязи и тут же съесть, но я сдерживался".

Письма писателя открывают перед нами подлинную трагедию его детства. "...Я лишь излагаю некоторые прозаические моменты моей жизни. Они могут явиться ключом к моим чувствам. И пока вы не познакомитесь с инструментом, на котором эти чувства играют, вы не сможете понять смысл музыки. Что я чувствовал и думал во время этой борьбы, что я чувствую и думаю сейчас - вам этого не понять. Голод! Голод! Голод! С тех пор, как я стащил тот единственный кусочек мяса и не знал иного зова, кроме зова живота, и до сегодняшнего дня, когда я слышу более высокий зов,- по-прежнему все затмевает чувство голода".

Юный Джек с раннего детства проникся чувством ответственности и всячески старался помочь отчиму и матери. Он поднимался в три часа ночи и отправлялся продавать утренние газеты. Потом, не успевая забежать домой, шел в школу, а после школы - снова на улицу, разносить вечерние газеты. "Каждый цент я приносил домой, а сам ходил в школу, постоянно сгорая со стыда за свою шапку, башмаки, одежду. Обязанности - прежде всего, отныне и навсегда, у меня не было детства... По субботам я развозил лед, а по воскресеньям устанавливал шары для подвыпивших игроков..."

Несмотря на тяжелые материальные условия, Джек рос любознательным, открытым подростком. Он неплохо успевал в школе, с раннего детства пристрастился к чтению, и учителя с удовольствием снабжали его книгами - произведениями Вашингтона Ирвинга и другими. В редкие свободные часы Джек любил побродить по полям с отчимом или почитать вместе с сестрой Элизой легкие романы, печатавшиеся "с продолжением" в местных газетах. Иногда им с отчимом удавалось улизнуть из дома и провести целый день у моря. Потом Джек узнал о существовании городской публичной библиотеки и стал одним из самых постоянных ее читателей. Его уже перестали удовлетворять бульварные романы, он с жадностью набрасывается на "настоящие" книги - "Приключения Перигрина Пикля" Смоллета или "Новую Магдалину" Уилки Коллинза.

Но времени для чтения было не так уж много. Отчим остался без работы, и забота о содержании семьи легла на плечи Джека. Немало часов ему приходилось проводить в порту, где он с горящими глазами наблюдал за таинственной жизнью больших кораблей, восторженно следил за отчаянными потасовками моряков. Он по-прежнему регулярно появлялся в библиотеке - с пачкой газет под мышкой, неряшливо одетый, усталый - и заводил с библиотекаршей разговор о прочитанных книгах, о будущем. Уже в те годы он не сомневался в своем будущем, был уверен, что добьется своего,- он твердо решил стать писателем.

Впечатлительного и независимого тринадцатилетнего Джека неудержимо влекла романтика морских просторов. Он с большой охотой помогал владельцам яхт мыть палубу, исполнял другие их поручения и между делом овладевал сложным искусством вождения небольших парусных судов. На сэкономленные гроши он приобрел старую лодку и все свободное время отдавал морю. После окончания начальной школы ему удалось стать владельцем старого ялика, на котором он осмеливался пересекать Сан-Францисский залив даже при сильном юго-западном ветре.

О продолжении учебы нечего было и думать - на его плечах лежала обязанность содержать семью, и он поступает чернорабочим на консервную фабрику. Он работает по десять-двенадцать часов ежедневно, усталый с трудом добирается пешком домой (на конку денег нет) и заваливается спать, чтобы на следующее утро, едва забрезжит рассвет, снова идти на фабрику. Он забросил книги, а его ялик неделями сиротливо покачивался у причала. Когда ему стало невмоготу на фабрике, он занял у старой няни денег, купил шлюп и стал "устричным пиратом". Если везло, Джек за одну ночь зарабатывал кучу денег, мог постепенно возвратить долг и помогать семье. В свободные часы он снова стал появляться в городской библиотеке, брал с собой стопку книг и запоем читал, закрывшись в маленькой каюте своего шлюпа.

Его новые друзья свое свободное время проводили совсем по-иному - пропивая заработки за стойками приморских баров. Мало-помалу и Джек стал непременным участником этих попоек, опрокидывавшим в себя стакан за стаканом горькое зелье. Придя в себя после похмелья, он вновь обращался к книгам, но лишь до очередного похода по питейным заведениям. Однажды пьяный он упал в воду и чуть было не утонул. Этот случай заставил его по-новому взглянуть на свою жизнь и прекратить увлечение спиртными напитками.

Какое-то время Джек служит в рыбачьем патруле, воюя с браконьерами, к которым он сам принадлежал еще вчера. Затем он нанимается матросом на парусную шхуну "Софи Сезерлэнд" и отправляется к берегам Японии и в Берингово море охотиться на котиков. Через полгода он появился дома, отдал все заработанные деньги матери и стал работать на джутовой фабрике.

По совету матери он решает принять участие в конкурсе, объявленном местной газетой "Сан-Франциско колл". И за два дня пишет небольшой очерк "Тайфун у берегов Японии". Очерк Джека Лондона получил на конкурсе первую премию и был опубликован в газете 18 ноября 1893 года. Однако говорить о рождении нового писателя было еще рано: пройдет несколько лет, прежде чем рассказы Джека Лондона начнут более или менее регулярно появляться на страницах американских журналов. Двадцать пять долларов премии разошлись очень быстро, и Джек продолжал работать на фабрике. Он, правда, послал в газету еще один очерк, но рукопись ему быстро возвратили обратно.

В Соединенных Штатах в эти годы свирепствовала жестокая безработица, и хозяева платили рабочим гроши. Джек уходит с джутовой фабрики, работает кочегаром на электростанции, а узнав о готовящемся массовом походе безработных на Вашингтон, решает стать одним из солдат этой "армии Келли". Вместе с тысячами других тружеников он проехал сотни километров по железным дорогам страны, но до Вашингтона так и не добрался. Свои похождения тех месяцев Джек Лондон через несколько лет красочно опишет в серии очерков "Дорога" (1907-1908).

Собственный горький опыт убедил юношу в том, что "последний и верный оплот голодного бродяги" - это такие же бедняки, как и он сам: "На бедняка всегда можно положиться: он не прогонит голодного от своего порога" ("Дорога"). А Джеку частенько приходилось ложиться спать на голодный желудок, и он умел по-настоящему оценить скудные дары бедняков. Отбившись от "армии Келли", он скитался по стране в поисках заработка и был брошен на тридцать дней в тюрьму за бродяжничество. В тюрьме Джек Лондон увидел "вещи невероятные и чудовищные", наслушался "невероятных, чудовищных рассказов" о произволе полиции и судов. Увиденное собственными глазами убеждало его в правдивости этих страшных тюремных историй. Теперь он понимал, почему, выйдя на свободу, бывшие заключенные не пытаются добиваться справедливости, а, присмирев и утихомирившись, решают "не подымать шума" и "смыться куда-нибудь подальше". Классовая сущность американского правосудия была усвоена Джеком Лондоном, как говорится, на собственной шкуре.

Поступив матросом на корабль, Джек Лондон возвращается домой, в Окленд. Месяцы скитаний заставили юношу серьезно задуматься о своем будущем. Среди его спутников попадались люди образованные, они-то и рассказали ему о социалистическом учении, посоветовали прочесть "Коммунистический манифест" Карла Маркса и Фридриха Энгельса, труды Бабефа, Сен-Симона, Прудона. И вот теперь, оказавшись дома, Джек снова принимается за книги. Страницы "Коммунистического манифеста" он читает как откровение, выписывает в свою записную книжку наиболее интересные мысли, жирной чертой подчеркивает заключительные строки.

Джек твердо решает стать социалистом. Он понимает, что для этого нужны знания, и снова садится на школьную скамью. А по субботам и воскресеньям он подрабатывает случайными поручениями, затем становится уборщиком в школе. Но не только мытьем полов и окон занимается он в свободное от занятий время, он начинает регулярно писать статьи и очерки в школьный журнал. Однако пребывание в средней школе тяготило Джека - он был на три-четыре года старше своих одноклассников. Соученики не одобряли его работы уборщиком и настороженно относились даже к его занятиям журналистикой. Джек бросает школу, начинает активно участвовать в работе местных дискуссионных клубов и усиленно готовится к экзаменам в Калифорнийский университет.

Именно в этот период он становится членом Оклендского отделения Социалистической рабочей партии. Его теперь часто можно было видеть на различных рабочих митингах, где он с интересом вслушивался в слова ораторов. Однажды, в 1895 году, он сам взбирается на скамейку и произносит пылкую речь, его арестовывают. Местные газеты широко расписали этот случай, кто-то из репортеров назвал Джека "юношей-социалистом", и многие в Америке долгие годы знали его именно под этим прозвищем. Эта история получила свое завершение много лет спустя, когда после смерти Джека Лондона мэр Окленда посадил дуб в честь писателя-социалиста на том самом месте, где он был арестован в 1895 году.

Но это произошло через десятки лет, а пока многие его знакомые из "приличных семейств" с ужасом читали в очередном выпуске школьного журнала его статью "Оптимизм, пессимизм и патриотизм": "Американцы, патриоты и оптимисты, пробудитесь. Вырвите бразды правления у продажных властителей и несите образование массам". Нечего и говорить, что после этого двери многих домов были перед ним закрыты. Но Джек не унывал, его по-прежнему любезно принимали в семье инженера Эпплгарта, с сыном и дочерью которого у него установились дружеские отношения.

Готовясь к приемным экзаменам в университет, Джек занимается по девятнадцать часов в сутки. В 1896 году Джека Лондона принимают в число студентов Калифорнийского университета в Беркли. Однако ему удалось проучиться в университете всего лишь один семестр - нужно было содержать мать и отчима. Снова перед ним во весь рост встает проблема - чем зарабатывать на жизнь? И Джек твердо решает стать профессиональным писателем. Он пишет очерки и рассказы, юмористические куплеты и социологические статьи, но вот беда - ни один журнал не печатает и строчки из его писаний. И опять выручает великолепная сноровка и умение все делать - Джек устраивается на работу в прачечную. Изнурительная работа выматывала даже семижильного Джека, по воскресеньям его обычно хватало лишь на то, чтобы читать комиксы да отсыпаться. Сколько может так продолжаться? Где же выход? Эти мысли не давали Джеку покоя.

И вдруг из газет он узнает, что в Клондайке на Аляске нашли золото, туда сразу же хлынул поток искателей заработков и приключений. Джек долго не раздумывал, вместе с мужем сестры Шепардом он весной 1897 года отправляется на поиски золота. На корабле они доплыли от Сан-Франциско до города Скэгуей, дальше предстоял утомительный переход пешком через Чилкутский перевал. Платить индейцам-носильщикам по полдоллара за переноску каждого фунта груза они не могли - значит, нужно было переправлять все снаряжение и провиант на собственной спине. Джек готов был и к такому испытанию, а шестидесятилетний Шепард купил билет на обратный рейс и отплыл в Сан-Франциско.

Джеку и его спутникам - Томпсону, шахтеру Гудману и плотнику Слоуперу - предстояло переправить восемь тысяч фунтов поклажи на многие сотни миль вверх по реке Юкон. Вот где пригодились Джеку его физическая сила, знание морского дела, сноровка и выносливость. Четверке друзей удалось обогнать многих золотоискателей, но и они не сумели добраться до цели до начала зимы: пришлось зазимовать в хижине всего в семидесяти милях от Доусона, цели их путешествия.

"Нет бога, кроме Случая, и Удача - пророк его",- так перефразировал однажды известное изречение Джек Лондон и утверждал, что он на собственной практике проверил справедливость этого утверждения. Во всяком случае зимой 1897-1898 годов случай и удача сопутствовали незадачливому золотоискателю. Правда, золота он не нашел, зато именно этой зимой он увидел наяву героев множества своих будущих рассказов. Долгой арктической ночью в хижине Джека проводили время за беседой охотники и искатели приключений, индейцы и золотоискатели, бродяги и пьяницы. Рассказанные ими житейские истории - временами незамысловатые, но в большинстве своем удивительные и сказочные - прочно засели в голове Джека, чтобы в недалеком будущем перейти на страницы его жизнеутверждающих книг. Той же зимой Джек Лондон проштудировал "Капитал" К. Маркса и "Происхождение видов" Ч. Дарвина.

Золотоискателя из Джека так и не получилось: он заболел цингой и вынужден был при первой же возможности возвратиться в Сан-Франциско. Он не привез с собой золотого песка, но, как оказалось впоследствии, из своего путешествия на Север он вывез подлинные золотые самородки - рассказы и повести, вошедшие в золотой фонд американской и мировой литературы.

Родной дом встретил Джека печальным известием - умер его отчим Джон Лондон. Теперь Джек остался единственной опорой матери. Снова встал вопрос о заработке. Узнав о том, что проводятся экзамены на почтальонов, Джек пытает счастья и выдерживает экзамен, но вся беда том, что нет свободных вакансий. И тогда Джек принимается писать, решив стать профессиональным литератором. Он целыми днями и часто ночами упорно пишет свои первые рассказы, настойчиво работает над сюжетом и стилем своих произведений, так резко отличавшихся от всего того, что выбрасывали на книжный рынок апологеты "традиции жеманности", эпигоны романтизма, в большинстве своем описывающие людей слабых и изнеженных, далеких от реальной жизни, не имеющих понятия о трудовой деятельности.

Накупив на последние деньги почтовых марок, Джек рассылает свои рассказы и новеллы в литературные журналы, но вскоре все они неизменно возвращались обратно, Джек недоумевает, он упорно изучает опубликованные журналах рассказы, чтобы понять, чего же хотят от писателя редакторы. Он вновь перечитывает книги своих любимых авторов - Роберта Стивенсона и Редьярда Киплинга, пытается разгадать секрет успеха Амброза Бирса. Его восхищение вызывает талант Стивенсона-рассказчика, он отдает должное музыкальности фразы Киплинга; у Бирса же отмечает "блеск металлического интеллектуализма", который "взывает к уму, но отнюдь не к сердцу".

Его наблюдения того периода свидетельствуют о глубоком понимании творческого своеобразия разных писателей, об умении оценить общее состояние современной ему американской литературы. Он с горечью отмечает в одном из своих писем, что судьба писателя в Соединенных Штатах определяется "невинной американской девушкой, которая ни в коем случае не должна быть шокирована и которой нельзя предложить ничего менее пресного, чем кобылье молоко".

Резкое несоответствие между подлинной жизнью и ее изображением на страницах американских литературных Журналов в конце XIX века отмечал и другой выдающийся американский писатель-реалист Теодор Драйзер. Журналы, выходящие в Сан-Франциско, не были исключением из общего правила. Амброз Бирс характеризовал Сан-Франциско той поры, как "райское местечко для невежд и оболтусов", как "исправительную колонию нравов". Конечно, преисполненным жизни, населенным яркими характерами, написанным живым энергичным языком рассказам и новеллам Лондона трудно было пробиться на страницы журналов, в которых господствовали анемичные сентиментальные герои. В очерке "Как начинают печататься" Лондон так описывает свое положение в этот период: "...позвольте сообщить, что я имел одни только пассивы и никаких активов, не имел никакого дохода, должен был кормить несколько ртов, а что касается квартирной хозяйки, то ею была бедная вдова, чьи жизненные потребности настоятельно диктовали необходимость вносить плату за квартиру в известной степени регулярно. Таково было мое материальное положение, когда я облачился в доспехи и выступил против журналов".

Прошло несколько месяцев, прежде чем сан-францисский журнал "Оверленд мансли" принял к печати рассказ "За тех, кто в пути", а журнал "Блэк кэт" пообещал напечатать другой рассказ при условии, что автор разрешит сократить его наполовину. Так в январском номере журнала "Оверленд мансли" за 1899 год увидел свет первый рассказ Джека Лондона - простая и в то же время сложная история из жизни золотоискателя Джека Уэстондэила. Другим участникам и свидетелям этой истории - и прежде всего Мэйлмюту Киду - суждено было вскоре возродиться на страницах новых рассказов писателя, которые составят его первый сборник рассказов "Сын Волка".

Когда журнал с первым рассказом Лондона вышел из печати, у его автора не было в кармане и десяти центов, чтобы приобрести номер журнала со своим первенцем. Джек долго разглядывал журнал в витрине киоска, затем отправился к знакомым, занял десять центов и наконец-то стал обладателем бесценного для него экземпляра журнала. Хотя "Оверленд мансли" платил за рассказы мало - от пяти до восьми долларов - и весьма неаккуратно, писатель отправляет в редакцию второй рассказ - "Белое безмолвие", который появляется в следующем - февральском - номере журнала.

Писатель признавался, что судьба улыбнулась ему в тот момент, когда он уже "дошел до точки и... готов был снова отправиться бросать уголь в топку или вообще кончить счеты с жизнью".

1899 год стал переломным в судьбе Джека Лондона: в течение года рассказы и очерки писателя появляются в нескольких журналах и газетах не только на Западе, но и на Востоке страны. Известный своими высокими литературными требованиями бостонский журнал "Атлантик мансли" принимает к печати рассказ "Северная Одиссея", увидевший свет на страницах журнала в январе 1900 года.

В этом же году респектабельное бостонское издательство "Хоутон Миффлин" выпускает сборник "Сын Волка", объединивший девять рассказов так называемого "северного" цикла. Выход в свет книги Лондона в консервативном Бостоне, издавна считавшемся литературным центром страны, означал недвусмысленное признание писателя. Появление на полках книжных магазинов первого сборника рассказов Лондона было не просто рядовым фактом, его первая книга явилась самобытным явлением в литературе Соединенных Штатов того периода, ибо она кардинально отличалась от счастливых романтических историй, написанных в полном соответствии с требованиями "традиции жеманности".

"Сын Волка" - жестокая книга о жестокой борьбе человека за существование с другим человеком, с "белым безмолвием" природы, пытающейся "доказать человеку его ничтожество", с первобытной яростью зверя. Не всякий человек выходит победителем из этой борьбы, и "те, кто не раз делил ложе со смертью, узнают ее зов" - из-за глупой случайности страшно искалечен Мэйсон, и его друг Мэйлмют Кид заканчивает его страдания выстрелом в упор ("Белое безмолвие"). Не выдержав одиночества и жестокой жизни на Севере, убивают друг друга Картер Уэзерби и Перси Катферт ("В далеком краю"), Ситка Чарли безжалостно расправляется со своими спутниками - индейцами Ка-Чукте и Гоухи, которые нарушили закон Севера и взяли себе по горстке муки ("Мудрость снежной тропы"). Со страниц книги перед читателями вставала жизнь жестокая и в то же время простая, от людей требовались выдержка и мужество, сила воли и выносливость. Выживает сильнейший - таков смысл рассказов.

Характерна и манера, в которой написаны эти рассказы. Повествование ведется просто и энергично, автор не высказывает ни своих симпатий, ни антипатий, не делает ни выводов, ни обобщений. Он словно приоткрывает завесу то над одной, то над другой вырванной из жизни картиной и предоставляет читателю самому судить об увиденном и услышанном. Уже с первых слов повествования становится ясно, что автор прекрасно знает и людей, описываемых им, и обстоятельства, в которых они оказались. Жизненность и достоверность вошедших в первый сборник рассказов Лондона отличала их от большинства псевдоромантических историй, заполнявших страницы многих изданий.

Характерно, что именно этому периоду было суждено стать переломным в истории американской литературы. Наряду с первым сборником рассказов Джека Лондона в том же 1900 году увидел свет и роман Теодора Драйзера "Сестра Керри" - произведение, которому предстояло открыть новую страницу в книге американской словесности. За несколько лет до этого были опубликованы такие реалистические произведения, как роман Стивена Крейна "Мэгги - девушка с улицы" (1893), роман Фрэнка Норриса "Мактиг" (1899). Характерно, что именно Норрис первым обратил внимание на тот "прекрасный и неудержимый борцовский дух" произведений Киплинга, который так привлекал Джека Лондона.

Первый сборник рассказов Д. Лондона привлек внимание как широкой читающей публики, так и литературных критиков. Издательский рецензент так оценил первые шаги молодого Лондона в литературе: "Он рисует яркую картину ужасов холода, темноты и голода, прелести человеческой дружбы в тяжелейших условиях и те благородные качества, которые проявляются в тяжелом поединке с природой. Читатель убежден, что автор сам прошел через все эти испытания". Автора хвалили за мужественность героев, напряженный сюжет, мастерские описания Севера, его нравов и обычаев, подчеркивали, что его рассказы "преисполнены огня и чувства". Некоторые критики называли молодого писателя "Северным Киплингом". На Д. Лондона обратили внимание и те издатели, которые совсем недавно отказывали его рассказам в праве на существование. Вместе с тем, отмечая в произведениях Лондона свойственные Киплингу "силу воображения и драматический накал", критики не могли не заметить, что рассказы молодого писателя отличают "чувство нежности и явное любование героизмом, которые редко можно встретить у Киплинга".

Книга расходилась весьма неплохо, и на молодого автора обратили внимание несколько крупных изданий. Еще до выхода книги в свет ежемесячный журнал "Макклюрс мэгэзин" приобрел у писателя несколько его рассказов и дал согласие на приобретение всего, что он напишет. Американский рассказ восходил на новую ступень своего развития.

И до Джека Лондона в американской литературе творили крупные мастера рассказа - романтики Эдгар По и Натаниэл Готорн, позднее Фрэнсис Брет Гарт, Стивен Крейн, Амброз Бирс, которые разрывали путы "традиции жеманности", вносили в рассказ и новые темы, и новых героев. Но, пожалуй, именно Джеку Лондону принадлежит заслуга "демократизации" американского рассказа - он стал достоянием сотен тысяч простых людей Америки. Джек Лондон сумел соединить в своих рассказах извечные чувства и переживания человека с современной ему действительностью, сумел подняться до обобщения, этого неотъемлемого качества любого по-настоящему крупного писателя. Вместе с тем в художественную форму его рассказов органично вплетались новейшие достижения науки, они отличались свежей, жизнеутверждающей интонацией.

Публикация первой книги и готовность журналов печатать его новые рассказы принесли писателю известную материальную независимость. Но ему хотелось написать роман, а это требовало упорной работы, времени и гарантированных доходов. Откуда их взять начинающему автору? Джек Лондон решает обратиться за помощью к владельцу журнала "Макклюрс мэгэзин".

Самуэль Макклюр был издательским дельцом нового типа. Он обладал удивительным чувством распознавать все стоящее, прекрасно знал запросы читающей публики и умел направлять эти запросы в желаемое для себя русло. Созданный им в конце XIX века журнал вскоре превратился в одно из наиболее популярных общественно-литературных изданий в стране и стал, в частности, трибуной прогрессивных публицистов - так называемых "разгребателей грязи". Макклюр быстро распознал недюжинный талант молодого Лондона и дал ему согласие ежемесячно выплачивать 125 долларов в счет будущего романа. Наконец-то Джек Лондон мог целиком посвятить себя творчеству.

Между тем в личной жизни Джека за это время произошли существенные перемены. Он уже несколько лет ухаживал за девушкой из весьма обеспеченной семьи - Мэйбл Эпплгарт, однако ее родители не давали согласия на брак дочери с человеком без определенных занятий, единственные ценные вещи которого - велосипед, приличный костюм, книги - были заложены в ломбарде, и он вынужден был отказываться от приглашений к обеду, так как ему не во что было одеться для такого торжественного случая. Джека же тяготило одиночество, и так получилось, что он сделал предложение другой доброй знакомой - Бэсси Маддерн, не так давно потерявшей своего мужа.

Однако женитьба на Бэсси не внесла успокоения в повседневный быт молодого писателя: его мать не приняла невестку. Как бы там ни было, домашние скандалы улаживались стараниями сестры Элизы, и Джек получал возможность снова браться за рукопись.

Тем временем его рассказы продолжали публиковаться на страницах многих журналов как на Западе, так и на Востоке Соединенных Штатов. В 1901 году чикагское издательство, одним из совладельцев которого был Макклюр, выпустило второй сборник рассказов Лондона "Бог его отцов", в который вошли 11 рассказов, увидевших свет в различных журналах с июня 1900 по май 1901 года. Отзывы критиков и на этот раз были весьма благожелательными, писателя сравнивали с Р. Киплингом и Ф. Брет Гартом. Некоторые критики считали Лондона "сильнейшим нашим рассказчиком после Эдгара По", отмечали его "острую наблюдательность", "реалистичность", "стремительный темп повествования" и "здоровый оптимизм" его произведений. Рецензент журнала "Нейшн", например, писал: "Рассказы сборника "Бог его отцов" - живые, выразительные, преисполненные драматизма истории. Порой они грубоваты, неприветливы, неизменно полны цинизма и безрассудной смелости. Но если вы хотите прочесть нечто такое, что способно заинтересовать вас, развлечь и пронять до глубины души, то нет ничего лучше, чем этот томик".

В этот период у Джека появляются новые знакомые: тонкий знаток искусства поэт Джордж Стерлинг, начинающий литератор Клаудсли Джонс, молодая красивая и умная социалистка Анна Струнская. Каждый из них оказал влияние не только на круг интересов Джека, но и на его характер, на его литературные наклонности. Джек с интересом выслушивал тирады Стерлинга о пользе социализма и не менее пылкие его выступления в защиту принципа "искусство для искусства". Он долгие годы вел обширную переписку с Джонсом, рассказывал ему о своих чувствах и литературных замыслах. Анна Струнская заняла особое место в жизни Джека, он преклонялся перед "гениальностью ее ума", прекрасно отдавал себе отчет в том, что она наиболее близкий ему но мыслям человек. Они часто спорили по самым различным поводам, но эти "бури в стакане воды", как называл их Джек, не меняли главного - их "созвучности" в восприятии мира. Из их дружбы родилась впоследствии написанная совместно интересная и противоречивая книга "Письма Кэмптона и Уэйса" (1903). А пока необычная дружба эта доставляла страдания Бэсси, которая ожидала ребенка.

Интерес Джека Лондона к социализму все углублялся. Он отдает много времени чтению лекций о социализме, выступлениям в рабочих аудиториях, спорам в различных социалистических клубах. Некоторые из его статей о социализме печатаются в популярных журналах. В 1901 году социалисты Окленда выдвигают кандидатуру Джека Лондона на пост мэра города. Выступая перед избирателями, он говорил: "Именно мы, социалисты, действуя, словно дрожжи в нашем обществе, вызвали великую и всевозрастающую веру в муниципальную собственность. Именно мы, социалисты, путем пропаганды заставили старые партии бросить определенные привилегии в качестве подачки общественному недовольству". Однако социалистические идеи Лондона не нашли поддержки у городских обывателей: на выборах за него подали всего лишь 245 голосов. Эта неудача отнюдь не обескуражила Джека, он по-прежнему выступает перед многочисленными аудиториями слушателей с разоблачением капитализма. Одна из его лекций на тему о безработице перед прекрасно одетыми дамами - членами женской пресс-ассоциации Сан-Франциско - вызвала такой взрыв негодования, что председательнице пришлось поспешно закрыть собрание.

Увлечение социалистическими теориями не могло не отразиться и на творчестве Лондона. В мае 1901 года в журнале "Пирсонз мэгэзин" появляется его рассказ "Любимцы Мидаса", который, как утверждают некоторые американские критики, имеет явную "социалистическую направленность". Сюжет рассказа прост: группа бедняков объединяется, чтобы "бросить вызов мировому капитализму". Однако методы борьбы "любимцев Мидаса" - так себя называют члены группы - ничего общего с социализмом не имеют - они действуют угрозами, шантажом и индивидуальным террором, направленным против случайно выбранных жертв. Хотя сюжет рассказа был продиктован писателю повседневной американской действительностью, совершенно ясно, что подобные методы борьбы ничего общего с подлинным социализмом не имеют. И прав американский исследователь творчества писателя Филипп Фонер, утверждавший, что рассказ этот "более свидетельствует об определенной ограниченности социалистических воззрений Лондона, чем о его вкладе в социалистическую прозу". Тем не менее писатель правильно подметил наметившуюся в буржуазном обществе тенденцию роста терроризма, вызванного дальнейшим углублением пропасти между богатыми и бедными. Рассказанная писателем история так же актуальна сегодня, как и три четверти века тому назад. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть первые страницы последних американских или западноевропейских газет. В них то и дело появляются сообщения о террористических актах различных групп анархистов. Однако Лондон не сумел разглядеть в этой тенденции ее анархистского содержания, ошибочно принял террор за один из методов борьбы рабочего класса против эксплуататоров. Известное любование анархистскими выходками, преувеличение роли террористических актов отдельных "сильных личностей" в схватке с представителями класса капитала можно заметить и в некоторых других, более поздних произведениях Лондона.

Как и "любимцы Мидаса", эти одиночки считали себя частью нарождающейся в буржуазном обществе "новой силы", однако в действительности они не имели ничего общего с нарождающейся подлинно новой силой вооруженного социалистической теорией рабочего класса. И один из серьезнейших недостатков Джека Лондона как писателя-социалиста в том и заключается, что, будучи убежденным противником капиталистической системы, он не сумел показать в своих произведениях организованный рабочий класс, вооруженный социалистическим мировоззрением.

Между тем роман, получивший название "Дочь снегов", был закончен и отправлен издателю. Макклюр, ознакомившись с рукописью, не стал ни печатать ее в своем журнале, ни издавать отдельной книгой. Чтобы вернуть затраченные деньги, он продает право на выпуск романа другому издательству, и роман выходит в свет в октябре 1908 года в филадельфийском издательстве "Липпинкот".

Критики встретили "Дочь снегов" без всякого восторга. Они отметили "перенасыщенность" романа "действием, случайными совпадениями и красивостями". Много нареканий вызвал образ главной героини Фроны Уэлз, некоторые критики считали его неправдоподобным, утверждали, что она всего лишь "меньшая, более мягкая и приглаженная версия мужчины". Вместе с тем некоторые современные американские исследователи творчества Д. Лондона видят во Фроне Уэлз "новый образ американской женщины". Известный критик Максуэлл Гейсмар считает, что именно Фрона Уэлз вытеснила из американской литературы образ "болезненной, упавшей духом викторианской Дамы" и явилась литературной предшественницей героинь Синклера Льюиса.

Однако нельзя не согласиться с теми критиками, которые обращали внимание на известную "плакатность" образа Фроны, на ее искусственность. "Она выглядела нереальной, потому что в нее нельзя было уверовать",- писал один из американских критиков. К этому утверждению следует добавить, что Фрона много теряет из-за ложного чувства англосаксонского превосходства, которое она всячески подчеркивает. В обрисовке образа Фроны проявляется слабость философских концепций Д. Лондона, ошибочность его утверждений о превосходстве одной расы над другой. Читая насыщенный действием роман Д. Лондона, не следует забывать о его заблуждениях, об ошибочности некоторых его концепций. Кроме "Дочери снегов", в этом же месяце читатели получили две другие книги писателя - новый сборник "северных" рассказов "Дети мороза" (нью-йоркское издательство "Макмиллан") и повесть "Путешествие на "Ослепительном" (издательство "Сенчюри", Нью-Йорк).

Три сборника "северных" рассказов, роман и повесть - таков итог трехлетней литературной работы. Это было, безусловно, значительным достижением молодого автора, который быстро становится признанным писателем, со своей собственной тематикой, своим видением мира, своей манерой письма. Конечно, далеко не все принимали и бескомпромиссный реализм Лондона, и его энергичный стиль. Ряд критиков сетовали на отсутствие в его рассказах "изящества и тонкости", избыток "вульгаризмов", излишнюю "жестокость". Однако эти голоса тонули в общем хоре похвал молодому автору. Первые сборники рассказов Д. Лондона недвусмысленно возвестили о появлении в американской литературе нового даровитого писателя.

Три новые книги Джека Лондона, безусловно, позволили укрепиться его имени в сознании американской читающей публики, однако они не раскрыли ни одной новой грани его таланта. Они носили не только следы спешки, но и страдали серьезными идейно-художественными недостатками, слишком прямолинейно проповедовали превосходство "сильной личности", давали довольно примитивную трактовку противоречий капиталистического общества. В некоторых своих произведениях он выступал с неприкрытым воспеванием "белой расы", говорил о превосходстве англосаксов, которые "перенесут любые тяготы и получат в наследство весь мир" ("Дочь снегов"). Проповедниками этих взглядов являются прелюде всего Фрона Уэлз и Вэнс Корлисс из романа "Дочь снегов", но их отголоски можно услышать и в других произведениях Лондона. Казалось, писатель остановился в своем развитии. Не случайно ряд американских критиков считает, что в 1902 году закончился первый этап в творчестве Джека Лондона.

Вместе с тем, как отмечал Ван Вик Брукс, несомненное достоинство его книг - "хорошо ли, плохо ли написанных",- заключалось в том, что в них "постоянно бил фонтан фактов, сообщавших неприглаженную истину о "грубой реальности". Казалось, что сама личность Лондона распространяет вокруг себя свежее дыхание морского бриза, наполненного "живой водой" жизнелюбия и энергии, оплодотворявшей сюжеты его рассказов, где речь шла об отваге и предприимчивости, о триумфах, а порой и о трагической гибели".

И эти лучшие черты произведений Лондона быстро завоевали ему популярность как среди широкой публики, так и среди американской интеллигенции. Имя Лондона прочно вошло в число ведущих американских писателей, его сотрудничества добивались многие журналы и издательства. Поэтому Джек ничуть не удивился, когда в июле 1902 года получил телеграмму от Ассоциации американской печати с предложением немедленно отправиться в Южную Африку для описания последствий недавно закончившейся англо-бурской войны. Через несколько дней он уже в Нью-Йорке, где получает необходимые инструкции, билеты и деньги. Здесь он также посещает одного из своих издателей и договаривается о выпуске в свет написанной совместно с Анной Струнской книги "Письма Кэмптона и Уэйса".

Лондон всегда внимательно присматривался к встречавшимся ему бизнесменам, пытался выяснить их отношение к социалистическому движению. "Я встречаюсь с мировыми дельцами в пульмановских вагонах, нью-йоркских клубах, в курительных салонах пересекающего Атлантику лайнера,- писал он А. Струнской с борта направляющегося в Лондон парохода "Мажестик".- И, по правде говоря, эти встречи вселяют в меня надежды в успех дела, ибо все эти дельцы - абсолютные невежды и ничего не смыслят в том, какие силы действуют в мире. Они пребывают в блаженном неведении о предстоящем перевороте, но в то же время ожесточены в отношении рабочих. Как видите, растущее могущество рабочих задевает их и вызывает у них ожесточение, но никак не раскрывает им глаза".

Сам писатель хотел жить с широко раскрытыми глазами, наблюдать все проявления борьбы классов. Во время остановки в Лондоне он намеревался провести два дня в городских трущобах и посмотреть глазами неимущих на проходившую в это время коронацию короля Эдуарда VII. Однако пребывание писателя в столице Великобритании растянулось на шесть недель. Дело в том, что по прибытии в Лондон он получил сообщение, что путешествие его отменяется. Не долго раздумывая, Джек приобрел поношенную одежду и под видом попавшего в беду моряка поселился в лондонских трущобах. Результатом этого социологического эксперимента писателя явилась книга очерков с трагическим названием "Люди бездны".

Опубликованные на страницах нью-йоркского журнала в 1903 году и в том же году выпущенные отдельным изданием очерки являются подлинным образцом пролетарской литературы.

"Сборник "Люди бездны",- объяснял Джек Лондон своему издателю,- как вы скоро поймете, начав читать его,- это просто впечатление корреспондента, пишущего с полей индустриальной войны. Вы, безусловно, обратите внимание на то, что, хотя ее страницы очень часто преисполнены беспощадной критики существующих условий, книга не предлагает никаких мер борьбы и не пускается в теоретизирование - это простое изложение фактов, как они существуют в действительной жизни".

Впоследствии писатель рассказывал, что во время работы над очерками - а писались они все в тех же лондонских трущобах - он перечитал сотни книг, брошюр, газет, журналов, протоколов заседаний парламента, судебных отчетов. Поэтому книга эта - не только свидетельство очевидца, но и социологическое исследование, основанное на огромном документальном материале. Незадолго до своей кончины Д. Лондон признался, что в "Люди бездны" он "вложил больше своей души, чем в любую другую свою книгу".

По своему содержанию книга "Люди бездны" перекликается с такими различными по своему характеру произведениями, как очерки Т. Драйзера о Нью-Йорке, бессмертная пьеса М. Горького "На дне" или социологические исследования Д. Рииса и А. Моррисона. В своем предисловии к книге Лондон писал: "Скажу еще, что к жизни "дна" я подходил с одной простой меркой: я готов был считать хорошим то, что приносит долголетие, гарантирует здоровье - физическое и моральное, и плохим то, что укорачивает человеческий век, порождает страдания, делает из людей тщедушных карликов, извращает их психику... Я увидел голод и бездомность, увидел такую безысходную нищету, которая не изживается даже в периоды самого высокого экономического подъема".

И действительно, вся книга - с первой главы "Сошествие в ад" до последней "Система управления" - является обвинительным актом буржуазному обществу, вопиет о попранной справедливости и поруганной чести. Опубликованные в книге документальные фотографии еще более подчеркивали ее фактографичность, беспристрастно подтверждали, что все рассказанное на ее страницах - сущая правда.

Американские критики разошлись в своих оценках новой книги Лондона. Журнал "Нейшн", например, упрекал писателя в том, что он "описывает лондонский район Истсайд так, как Данте мог бы описать ад, будь он "желтым" журналистом". Неоднократно публиковавший на своих страницах рассказы Лондона журнал "Атлантик мансли" считал, что очерки страдают "отсутствием чувства достоинства и твердости как в стиле, так и в духе, без чего их нельзя считать подлинной литературой". Рецензент журнала "Букмэн" обвинял автора в снобизме. Вместе с тем некоторые другие печатные органы признавали, что, хотя описанные Лондоном условия человеческого существования и не являются чем-то новым в американской литературе, только "одному Лондону удалось воссоздать и донести до нас подлинную реальность жизни "на дне".

И действительно, писатель прекрасно понимал законы творческого труда и знал, как нужно писать, чтобы читатель ощущал себя как бы участником происходящего. В одном из писем к Клаудсли Джонсу по поводу его рассказа "Философия дороги" Лондон изложил свою философию творчества: "Вы имеете дело с кипучей жизнью, романтикой, проблемами человеческой жизни и смерти, юмором и пафосом и т. д. Так, ради бога, обращайтесь же с ними подобающим образом. Не рассказывайте читателю о философии дороги (разве что вы сами участвуете в действии и говорите от первого лица). Не рассказывайте читателю. Ни в коем случае. Ни за что. Нет. Заставьте своих героев рассказать о ней своими делами, поступками, разговорами и т. д. Только тогда, но ничуть не раньше, ваши писания станут художественной прозой, а не социологической статьей об определенной прослойке общества. И дайте атмосферу. Придайте своим историям широту и перспективу, а не только растянутость в длину (которая достигается простым пересказом). Поскольку это художественная проза, читателю не нужны ваши диссертации на эту тему, ваши наблюдения, ваши знания как таковые, ваши мысли и ваши идеи - нет, вложите все свое в рассказы, в истории, а сами уйдите в сторону (кроме тех случаев, когда рассказываете от первого лица как непосредственный участник). Это-то и создает атмосферу. И этой атмосферой будете сами вы!.."

И в своих лучших произведениях Джеку Лондону удавалась эта труднейшая из задач - самоустраниться из своей книги и в то же время сделать ее продолжением своего собственного "я". Именно в таких произведениях писатель достигает подлинных высот художественного творчества, и его сочинения становятся творением художника, а не ремесленника, они, говоря словами Лондона, "живут, и дышат, и овладевают людьми, и заставляют лампы читателей гореть долго после положенного часа".

Возвратившись из поездки в Англию, Джек Лондон обдумывает новые замыслы. Прежде всего ему хочется написать небольшой рассказ о собаке. Он садится за работу и за месяц кончает не рассказ, а повесть, получившую название "Зов предков". Это история собаки по кличке Бэк - широкогрудого пса с длинной шерстью и белыми клыками, в котором "прошлое смыкалось с настоящим, и, как мощный ритм вечности, голоса прошлого и настоящего звучали в нем попеременно,- это было как прилив и отлив, как смена времен года". История одичания Бэка, его ухода от человека в волчью стаю написана просто и незамысловато и в то же время с тем настоящим художественным видением, которое присуще лучшим вещам Лондона. Повесть сразу же принял самый массовый в Соединенных Штатах журнал "Сатэрдей ивнинг пост". (Заметим в скобках, что издание это просуществовало до начала семидесятых годов нашего века, и лишь несколько лет тому назад прекратило свое существование.) В начале же века журнал был в зените своего могущества, задавал тон среди многочисленных литературных журналов страны. Название повести сначала не нравилось ни автору, ни редакторам журнала. Д. Лондон предложил назвать ее "Спящий волк", однако журнал опубликовал повесть под первоначальным названием, и, как отмечал впоследствии писатель, название это утвердилось в английском языке в качестве устойчивого словосочетания. Присланный гонорар превзошел все ожидания писателя. Выпущенный отдельной книгой, первый тираж повести разошелся за один день, и ее автор вкусил сладость славы.

Американская критика сразу же оценила повесть по достоинству. Весьма строгая в своих оценках газета "Нью-Йорк сан" назвала ее "удивительно совершенным произведением, книгой, о которой мы еще долго будем слышать". Другие органы печати сразу же причислили повесть к американским классическим произведениям, некоторые критики писали, что "Зов предков" так хорош, как лучшая из вещей Киплинга. По тем временам это считалось высшей похвалой. Профессора английской литературы Калифорнийского университета включили повесть в число обязательных для чтения произведений. Одним словом, успех автора был полным.

Некоторые современные американские критики считали, что повесть написана как бы в трех измерениях. Первое, повествовательное, рассказывает нам историю превращения собаки Бэка в вожака волчьей стаи. Второе, аллегорическое, как бы раскрывает перед читателем чувства и переживания самого автора, поднявшегося со дна жизни до вершин славы. Третье же, политико-философское, служит художественной иллюстрацией к теориям "социального дарвинизма". Критики при этом ссылаются на такие строки из повести: "Милосердия первобытные существа не знали. Они его принимали за трусость. Милосердие влекло за собой смерть. Убивай или будешь убит, ешь или тебя съедят - таков первобытный закон жизни".

Авторы подобных утверждений забывают лишь добавить, что этот "первобытный закон жизни" все еще господствует в капиталистическом обществе, и если уж "Зов предков" и является иллюстрацией к истории человеческого существования, то только в тех его границах, которые не выходят за пределы капиталистической формации.

Джек Лондон прекрасно понимал, что над подавляющим большинством американских писателей довлеет необходимость обеспечивать себе сносное существование, что не могло не сказываться на уровне их произведений. Незадолго до выхода в свет "Зова предков" Лондон опубликовал в журнале "Критик" статью "Об ужасном и трагическом в художественной прозе". В этой статье он, в частности, отмечал: "Печальный факт состоит в том, что писатели прежде всего пишут ради хлеба насущного, а уж потом - ради славы. И их уровень жизни возрастает вместе с ростом умения заработать на хлеб, поэтому им некогда позаботиться о славе - этом эфемерном цветке, и лучшие произведения остаются ненаписанными".

"Зов предков" принес его автору и деньги и славу и тем самым как бы противоречил утверждениям Лондона-критика. В истории американской литературы можно найти и некоторые другие примеры подобного рода. Однако эти исключения - а их не так уж много - лишь подтверждали зависимость писателей от доброй воли магнатов издательского бизнеса. Не избежал этой участи, как известно, и Джек Лондон.

На гонорар, полученный от издания "Зова предков", Джек купил себе парусный шлюп "Спрей" ("Морская пена") и снова начал выходить в море. Это не было только простым зовом сердца старого моряка. Джек решил написать роман на морскую тему. В то же время он пишет ряд статей для различных социалистических изданий, в том числе: "Как я стал социалистом" (журнал "Комред", март 1903 года). "Классовая борьба" (журнал "Индепендент", ноябрь 1903 года), "Штрейкбрехер" ("Атлантик мансли", январь 1904 года) и другие.

Статьи эти вызвали поток писем от людей, сочувствующих социалистическим идеям. Джек Лондон аккуратно отвечал на все письма. Его ответы неизменно начинались словами: "Дорогой товарищ" - и оканчивались: "Ваш во имя революции, Джек Лондон". Это не было позой фрондирующего своими социалистическими увлечениями писателя. Лондон очень серьезно относился к делу пропаганды социалистических идей и считал себя одним из активных деятелей американского социалистического движения. Он рассказывал, что социалистом его сделали условия жизни: "...я прочел немало книг, но ни один экономический или логический довод, ни одно самое убедительное свидетельство неизбежности социализма не оказало на меня такого глубокого и убедительного воздействия, какое я испытал в тот день, когда впервые увидел возвышающиеся вокруг себя стены социальной пропасти и почувствовал, как начинаю скользить вниз, вниз - на самое дно этой мясорубки".

И теперь, став одним из ведущих американских писателей, Лондон стремился раскрыть глаза простым обывателям на социальную пропасть, разделяющую страну на два класса - имущих и неимущих, на наличие жестокой классовой борьбы в американском обществе. Он утверждал, что люди, отрицающие наличие классовой борьбы в США, уподобляются страусам, спрятавшим свои головы глубоко в песок, явно не желают видеть противоречий окружающей их действительности. Вместе с тем он обращал внимание на опасность "тред-юнионизма" для рабочего движения, на необходимость сочетания экономической борьбы с борьбой политической. Лондону принадлежит получившее впоследствии широкое распространение определение штрейкбрехера: "штрейкбрехер - предатель своего бога, своей страны, своей семьи и своего класса".

Летом 1903 года произошли важные перемены в личной жизни писателя - он оставляет жену и двух дочерей. В конце года Лондон закончил работу над романом "Морской волк" и получил предложение отправиться в качестве военного корреспондента в Японию для освещения хода военных действий между Японией и Россией. Правда, война между этими двумя странами еще не началась, но владельцы газетной империи Херста не сомневались в ее неизбежности и старались заранее иметь своего корреспондента в очередной "горячей точке" планеты.

Репортажи Лондона из Кореи, Маньчжурии и Японии печатались газетами Херста под крупными заголовками, они сделали имя писателя известным миллионам простых граждан страны. В ряде репортажей даны достоверные зарисовки боевых стычек, правдиво показан тыловой быт. Однако многие статьи писателя страдают шовинистическими и даже расистскими рассуждениями, явно расходящимися не только с социалистическими, но и с чисто гуманистическими взглядами их автора.

Возвратившись в Соединенные Штаты, Лондон узнал, что "Морской волк" должен выйти в свет через несколько месяцев. Издатель сообщил ему, что еще до выхода книги поступили заказы более чем на 40 тысяч экземпляров. Роман печатался на страницах консервативного журнала "Сенчюри" в январе - ноябре 1904 года, в ноябре же он вышел отдельной книгой в издательстве "Макмиллан" и сразу занял прочное место в списке бестселлеров.

"Будучи писателем,- отмечал Д. Лондон в одном из своих писем,- я в то же время продолжаю оставаться моряком, который провел годы и годы в открытом море в качестве простого матроса". И в основу "Морского волка" положены личные впечатления писателя, полученные им, в частности, во время службы матросом на шхуне "Софи Сазерлэнд".

Книга сразу же привлекла внимание читателей и критиков как своим неподдельным реализмом, так и своим глубоким философским подтекстом. Однако мнения критиков о новом произведении Лондона были далеко не единодушными. Некоторые критики находили целый ряд описаний в романе жестокими, а язык его - грубым. Другие же, наоборот, утверждали, что "Морской волк" знаменует собой новую веху в развитии американского романа не только благодаря реалистическому изображению описываемых событий, но и потому, что он превращает современный американский роман в более "тонкий, сложный и серьезный", вносит в него новые образы и ситуации. "Строгий и педантичный законодатель литературного мира" Сан-Франциско Амброз Бирс в письме к другу Лондона поэту Стерлингу назвал роман "в целом крайне неприятной книгой. Лондон обладает плохим стилем и не имеет чувства меры". Однако он же отмечал и несомненные достоинства книги - "великолепный" сюжет и "потрясающий образ" Волка Ларсена: "Человеку достаточно за его жизнь вырубить и вылепить одну подобную фигуру".

В центре романа - поединок между двумя различными людьми - писателем Хэмфри Ван-Вейденом и капитаном шхуны "Призрак" Волком Ларсеном. Оказавшись на шхуне в результате ее столкновения с другим судном, Ван-Вейден сразу же попадает в совершенно чуждый ему мир грубых моряков, в котором беспрекословно властвует жестокий индивидуалист Ларсен. Многие критики утверждали, что образ Волка Ларсена - дань писателя ницшеанским идеям "сверхчеловека". Сам же Лондон подчеркивал, что именно этим образом он хотел нанести удар по подобным взглядам. Эту точку зрения писателя поддерживают некоторые американские критики. Так, современный американский исследователь творчества Джека Лондона Филипп Фонер в интересной биографии писателя соглашается с утверждением Лондона. Фонер пишет, что при внимательном чтении романа становится ясна идея автора: "В условиях современного буржуазного общества индивидуалист неминуемо кончает самоуничтожением. Раздираемый внутренними противоречиями, неспособный разрешить свои собственные проблемы, Волк Ларсен превращается в ожесточенного, злобного, изощренного демона... Его жестокость и безжалостность - лишь маска, прикрывающая внутреннюю слабость и страх. Его окончательное самоуничтожение является логическим результатом поражения индивидуализма".

Антиницшеанская направленность романа была весьма злободневной, так как идеи Ницше в то время пользовались в США довольно широкой популярностью. Изображение бесперспективности воинственного жестокого индивидуализма Волка Ларсена, безусловно, является достижением Лондона - писателя и философа, а глубоко реалистический дух произведения, его жизненная достоверность, типичность характеров ставят роман в число лучших произведений американской литературы.

Вместе с тем многие критики сошлись на том, что женский образ - поэтессы Мод Брустер - явно не удался писателю, он страдает напыщенностью и манерностью. Тем не менее интересно отметить, что придерживающийся весьма консервативных взглядов журнал "Лейдиз хоум джорнэл" закупил оптом несколько тысяч экземпляров романа и рассылал его в качестве бесплатного подарка своим новым подписчикам. Объясняется это тем, что любовные сцены в романе написаны в духе худших образцов "традиции жеманности", и поэтому не могли вызвать протеста у читательниц журнала. Сам писатель в беседе с Эптоном Синклером говорил, что он "ненавидит эти сцены", но что у него не было другого выхода, так как журнал "Сенчюри" в противном случае грозился прервать публикацию романа. Но несмотря на этот существенный недостаток, "Морской волк" уже больше семидесяти лет живет не только в американской, но и в мировой литературе.

Несмотря на противоречивые оценки критиков, роман хорошо расходился. За короткий срок выдержал три издания и сборник рассказов "Мужская верность", поступивший на полки книжных магазинов в мае 1904 года. Ежемесячно продавалось несколько тысяч экземпляров "Зова предков". Сборник очерков "Люди бездны" также расходился значительно лучше, чем предполагалось. Казалось бы, автору этих популярных книг только и оставалось что радоваться своему успеху и продолжать работать над новыми произведениями. И Джек с лета 1904 года действительно трудился над новой повестью под названием "Игра", в которой рассказывалась печальная история любви двадцатилетнего боксера Джо и его восемнадцатилетней подруги Дженевьевы и гибели спортсмена.

Однако несмотря на крупный литературный успех, Лондон в тот год часто бывал далеко не в лучшем настроении - разрыв с женой и нехватка средств были для этого весьма существенными причинами. Удручало его и длительное отсутствие Чармен Киттредж, его давней знакомой, увлечение которой и послужило главной причиной разрыва с семьей. Помимо работы над повестью, он пишет в этот период ряд статей на социалистические темы, новые рассказы - именно за письменным столом находил он забвение от всех повседневных житейских забот и треволнений.

В 1905 году издательство "Макмиллан" выпускает в свет одну за другой три новые книги Лондона: в апреле - сборник эссе на социальные темы "Борьба классов", в июне - повесть "Игра", в октябре - "Рассказы рыбачьего патруля". Совершенно разные и по содержанию и по форме, книги эти обратили на себя внимание и критики и тысяч читателей. Журнал "Букмэн", например, так оценивал сборник "Борьба классов": "...Безусловно, никакой другой американский автор - а возможно, и никакой английский - не создавал ничего, что могло бы сравниться с этой книгой по силе выражения и литературным достоинствам".

Повесть из жизни боксера "Игра" первоначально не предназначалась писателем для публикации в журнале, так как Д. Лондон считал ее "отнюдь не журнальной историей - я не рассчитываю найти журнал, который бы осмелился ее опубликовать". Однако журнал "Метрополитен мэгэзин" опубликовал ее в апреле-мае 1905 года, а в июне 1905 года издательство "Макмиллан" выпустило ее отдельным изданием с иллюстрациями.

Повесть вызвала нарекания отдельных критиков. Так, рецензент еженедельника "Нью-Йорк сатэрдей таймс" упрекал автора в недостаточном знании жизни боксеров, в отсутствии в повести реалистического изображения событий. В своем письме в газету Д. Лондон ответил, что описанный им случай имел место в действительности и что чемпион мира по боксу в легком весе Дж. Бритт отмечал "жизненную правдивость" повести.

"Я сомневаюсь, что рецензент знает, что такое быть сбитым с ног на ринге самому или сбить с ног другого человека,- писал в своем письме Д. Лондон.- Мне пришлось испытать и то и другое, и именно основываясь на этом своем личном опыте и хорошем знании бокса в целом, я и создал повесть "Игра".

Сам боксер-любитель, освещавший профессиональные матчи для оклендской газеты "Геральд", Джек хорошо знал и существовавшие в среде боксеров нравы и те условия, в которых им приходилось выступать. Поэтому описанная им гибель во время поединка боксера Джо была отнюдь не плодом воображения, а лишь зарисовкой из жизни.

Повесть эта, безусловно, является глубоко реалистическим произведением из жизни американских боксеров и, как таковая, не утратила своего значения и до наших дней.

К концу года определились личные взаимоотношения Джека с Чармен Киттредж: они официально стали мужем и женой.

Некоторые американские исследователи творчества и жизни Лондона, в частности, Ф. Фонер, считают, что 1905-1907 годы - это период наибольшей активности писателя в социалистическом движении Соединенных Штатов. В эти годы он много разъезжает по стране, выступая с лекциями о сущности социализма, пишет ряд статей, в которых призывает построить "новое жилище для человечества, в котором не будет палат для избранных, где все комнаты будут просторными и светлыми и где можно будет дышать чистым и животворным воздухом" ("Что значит для меня жизнь"). Он также активно участвует в деятельности Межуниверситетского социалистического общества, президентом которого его избрали. И, наконец, в эти же годы он завершил свой социально-утопический роман "Железная пята".

Общественная деятельность Лондона в этот период неразрывно связана с ростом рабочего движения, с усилением влияния социалистических идей в стране. Существенную роль здесь сыграли и отзвуки первой русской революции 1905 года, особенно события "кровавого воскресенья". Лондон одним из первых откликнулся на трагические январские события в России, публично называл русских революционеров своими братьями. Консервативная печать требовала отказа от поддержки "русских террористов", но Лондон твердо стоял на своем.

Его непримиримая позиция, резкие выступления с paзоблачениями капитализма в защиту рабочего движения вызвали недовольство консервативно настроенных обывателей. Публичная библиотека в городке Дерби-Нек (штат Коннектикут) изъяла из обращения все его книги.

"Так как Джек Лондон публично заявляет, что он анархист, посылающий к черту конституцию и желающий уничтожения правительства,- говорилось в заявлении, опубликованном советом управляющих библиотеки, - мы изъяли из обращения все его книги, и мы призываем не только другие библиотеки последовать нашему примеру, но и всех, кто любит свою страну, прекратить покупать его книги и журналы с его рассказами". Раздавались призывы бойкотировать журналы, в которых печатались произведения Лондона. Подобные действия напугали тех лиц в руководстве социалистической партии, которые давно уже опасались, что выступления слишком радикально настроенного писателя-социалиста оттолкнут от партии представителей средних классов.

И дело здесь было не только в прямых революционных призывах писателя. Его выступления всегда строились на строго документальной основе, вскрывали жесточайшую эксплуатацию и произвол, царящие в американской промышленности. Некоторые органы печати после разоблачений Лондона направляли корреспондентов для проверки приведенных писателем фактов. В результате в ряде газет журналов появились серии репортажей о настоящем рабстве в самом центре промышленности Соединенных Штатов - Чикаго.

Лондон принял живое участие в судьбе широко известного ныне романа Эптона Синклера "Джунгли", который издатели отказывались принять к печати. Написанный Лондоном призыв к читателям подписаться на книгу еще о ее выхода из печати позволил Синклеру выпустить роман в свет на свои средства. Впоследствии Синклер подчеркивал роль Джека в успехе романа: "Если эта книга обошла весь мир, то только благодаря твердой поддержке Лондона, который-то все и начал". Сам Лондон откликнулся на "Джунгли" рецензией, которую газеты так и не решились опубликовать в полном виде. В ней он называл роман Синклера "Хижиной дяди Тома" эпохи промышленного рабства". Поддержка Лондоном молодых писателей-социалистов, отмечал Синклер, была "не единичным порывом, а выражением его внутреннего существа", существа писателя-борца, сторонника социальной справедливости.

Наряду с большой общественной деятельностью Лондон не прекращал напряженной творческой работы. В 1906-1907 годах выходят в свет сборник "Луннолицый и другие рассказы", повести "Белый Клык" и "До Адама", пьеса "Женское презрение", сборники рассказов "Любовь к жизни и другие истории" и "Дорога"; журналы печатают его статьи "Изменник", "Гниль завелась в штате Айдахо" и другие.

Наибольшую известность из этих произведений получила повесть "Белый Клык", увидевшая свет через три года после "Зова предков": в мае - октябре 1906 года повесть печаталась в журнале "Аутинг мэгэзин", а в октябре вышла отдельным изданием. В декабре 1904 года Д. Лондон сообщал своему издателю: "У меня есть идея следующей книги, которую я должен написать в первую половину будущего года. Это будет не продолжение "Зова предков", а дополнение к этой повести. Я намереваюсь показать обратный процесс. Вместо процесса одичания и вырождения собаки я собираюсь дать картину эволюции, цивилизации собаки - развитие в ней чувства дома, верности, любви, послушания и всех других достоинств".

Работа над повестью заняла значительно больше времени, чем предполагал писатель. Но он остался весьма доволен ее результатами. "Я искушал судьбу, когда осмелился приняться за дополнение к "Зову предков",- признавался Д. Лондон после публикации "Белого Клыка".- Однако бог был на моей стороне! Во всяком случае мне удалось избежать огня, с которым я заигрывал".

"Белый Клык" - история полуволка, полусобаки, ставшей верным другом человека. В этом смысле Белый Клык - образ, прямо противоположный Бэку из "Зова предков". Некоторые американские критики считают, что, подобно "Зову предков", "Белый Клык" также написан в трех измерениях. Одно - сюжетное - повествует о приключениях самого Белого Клыка, другое - биографическое - в аллегорической форме рисует картину тяжелого детства автора во враждебной ему среде. И третье - философское - раскрывает путь, пройденный человечеством от варварства до цивилизации.

Критики отмечают, что обе повести заканчиваются жестокими сценами смертельной схватки животных с людьми: обезумевший Бэк нападает на индейцев и уничтожает нескольких из них; Белый Клык перегрызает горло бежавшему преступнику. Характерно, что в обоих случаях поступки животных мотивированы привязанностью к своим хозяевам. Но Бэка это приводит в волчью стаю, а Белого Клыка - к людям. Отмечается, что превращение Белого Клыка не совсем убедительно, в то же время уход Бэка к волкам - вполне убедителен и оправдан. Однако, если отвлечься от философских размышлений и попыток читать между строк, то следует констатировать, что читатели получили две блестящие повести, являющиеся украшением не только американской, но и мировой литературы.

Написанная в течение сорока дней в апреле-июне 1906 года повесть "До Адама" была опубликована первоначально в журнале "Эврибодиз мэгэзин" в октябре 1906 - феврале 1907 года и вышла отдельной книгой в издательстве "Макмиллан" в феврале 1907 года. Повесть эта вызвала ряд нападок на ее автора. В частности, известный в то время писатель Стэнли Уотерло обвинял Д. Лондона в том, что он использовал в своей повести тематику и идеи его книги "История Эйба". Отвечая своим критикам, Д. Лондон указывал: "Я написал "До Адама" потому, что не согласился с научными утверждениями С. Уотерло, содержащимися в его "Истории Эйба". Он заставляет примитивного человека в течение одного поколения открыть огонь, приручить собаку и лошадь, изобрести лук, стрелу и копье и достигнуть сложной племенной организации. "Это невозможно",- сказал я себе. И поэтому я и создал повесть "До Адама", чтобы показать две вещи: 1) ошибки и отступления в процессе биологической эволюции и 2) что в течение жизни одного поколения примитивный человек может, как это показано в моей повести, изобрести единственное орудие, например, бутыль из тыквы для переноски воды и ягод".

Повесть была хорошо принята читателями и разошлась в количестве более 60 тысяч экземпляров.

Очерки сборника "Дорога", помимо того что они вышли отдельной книгой, печатались в популярном журнале "Космополитен мэгэзин" (май-декабрь 1907 года, март 1908 года). Издатель книг Д. Лондона и некоторые литераторы из числа тех, кто числился среди его друзей, не хотели, да и не могли понять, почему достигнувший известности писатель хочет публично признаться в том, что он в молодости бродяжничал, сидел в тюрьме и т. п. Отвечая на недоуменные вопросы, Д. Лондон писал: "Я никак не могу зять в толк, почему вы утверждаете, что было бы лучше, ели бы я не написал "Дорогу". Все описанное в ней - правда. Я прошел через все это, и полученный опыт является частью процесса, который превратил меня в того человека, каким я являюсь сейчас. Уж не скрытый ли синдром буржуазности, все еще сохранившийся в вас, заставляет вас протестовать?"

Действительно, именно буржуазная читающая публика встретила новую книгу популярного писателя безо всякого энтузиазма. Между тем очерки сборника "Дорога" - это правдивый, искренний рассказ писателя о событиях, имевших место в истории американского рабочего движения, и, как свидетельство очевидца, он не потерял своего значения и для наших дней.

Следует подчеркнуть, что сборники очерков писателя составляют неотъемлемую часть обширного литературного наследия Д. Лондона и являются, безусловно, существенным вкладом в мировую очерковую литературу.

Между тем Джек давно лелеял мечту - отправиться в кругосветное путешествие на собственной яхте,- и такая яхта сооружается по его собственным чертежам в одном из кораблестроительных доков Сан-Франциско. История строительства яхты "Снарк" и путешествия Лондона на ней к Соломоновым островам описаны в книге "Путешествие на "Снарке" (1911). Отметим лишь, что это путешествие заняло почти два года, Лондон и Чармен прошли на яхте многие тысячи миль, побывали на десятках тихоокеанских островов, и - что самое важное - во время путешествия Джек Лондон написал лучшее свое произведение - роман "Мартин Идеи".

Во время путешествия Лондона на "Снарке" в феврале 1908 года вышел из печати роман "Железная пята" - книга, которая, по утверждению А. В. Луначарского, должна быть отнесена "к первым произведениям подлинно социалистической литературы". Книга задумана в виде относящихся к первой половине XX века записок некой Эвис Эвергард, якобы найденных и опубликованных в XXVII веке. По своему замыслу роман является социально-политической утопией, попыткой автора предсказать развитие и исход классовой борьбы в современном мире. Следует сразу оговориться, что политические прогнозы Лондона отнюдь не отличались оптимизмом. Он описывает крушение двух крупных восстаний рабочего класса, мрачно предсказывает, что "извилистый и трудный путь общественного развития потребует в ближайшие триста лет еще и Третьего и Четвертого восстаний и много других революций, потопленных в море крови,- пока рабочее движение не одержит наконец победы во всем мире".

Содержание записок - это история одного из руководителей рабочего движения, Эрнеста Эвергарда, и в то же время история приобщения самой Эвис к делу борьбы рабочего класса. Личные отношения занимают в романе второстепенное место, на первом - история развития рабочего движения в США, история борьбы рабочего класса против насилья олигархии предпринимателей - так называемой Железной пяты. Некоторые американские критики усматривают в образе Эвергарда совокупные черты самого Джека Лондона, известного руководителя американского рабочего движения Юджина Дебса и еще одного близкого знакомого автора.

Несомненно, общая картина знакомства Эрнеста с Эвис носит автобиографический характер и в известной степени навеяна историей знакомства Лондона с Мэйбл Эпплгарт. Но сходство это чисто внешнее, ибо семейство Эпплгартов, как известно, придерживалось традиционно-консервативных взглядов, что, в частности, и помешало развитию личных отношений между Джеком и Мэйбл. В романе же Эвис и ее отец, профессор Калифорнийского университета в городе Беркли,- люди весьма прогрессивных взглядов, ставшие под влиянием Эвергарда на сторону рабочего класса. Со временем Эвис становится женой и верной соратницей Эрнеста, принимает активное участие в жестокой и кровавой борьбе против господства Железной пяты.

Формы, которые принимает эта борьба в романе, наводят на определенные размышления. Лондон описывает восстание "обитателей бездны" - рабочих-рабов, сброшенных на самое дно человеческого существования. Перед Эвис "проходили мужчины, женщины и дети в тряпье и лохмотьях, свирепые существа с затуманенным мозгом и чертами, в которых печать божественного сменилась каиновой печатью. Обезьяны - рядом с тиграми; обреченные смерти чахоточные - рядом с грузными, заросшими шерстью вьючными животными; болезненные восковые лица людей, из которых общество-вампир высосало всю кровь,- рядом с чудовищными мускулами и опухшими образинами, раздутыми развратом и пьянством...".

Нет смысла продолжать эту цитату, и без того ясно, что трудящимся в романе отведена роль бессловесной массы, сметающей на своем пути все и превращающейся в кровавое месиво под огнем пулеметов наемников. В изображении пролетарских масс, безусловно, одна из основных слабостей романа. Вместе с тем в "Железной пяте" преувеличено значение тайных заговорщицких организаций в рабочем движении и тем самым объективно принижена роль массовой рабочей партии. Но и при этих недостатках роман имел весьма важное значение, как отмечал один из руководителей американских коммунистов У. Фостер. В нем в определенном смысле была предсказана возможность возникновения фашизма. Ибо чем иным, как не фашизмом, является тирания Железной пяты, низведшая миллионы простых тружеников до уровня жалких рабов.

В своем романе Лондон нарисовал мрачную и удручающую картину разгрома Первого восстания. Но разве фашистские злодеяния в оккупированных странах, кровавый погром, учиненный военной хунтой в Чили, менее зловещи и не изобилуют примерами еще более утонченной жестокости? Имеются основания утверждать, что картины кровавого разгрома при подавлении Первого восстания навеяны Лондону сообщениями о периоде реакции в России после поражения первой русской революции. Заслуга Лондона в том и состоит, что он не побоялся нарисовать картину возможного разгула кровавого террора в цивилизованной, казалось бы, стране. В то же время своей книгой он предупреждал рабочее движение об опасности реформизма, призывал к единству и бдительности.

Отношение критиков к новому роману ставшего уже популярным автора было более чем прохладным. Даже некоторые социалистические издания считали, что роман принесет "больше вреда, чем пользы, делу социальной справедливости". Другие органы печати утверждали, что книга Лондона оттолкнет от рабочего движения средние классы, что она "не имеет никаких достоинств, как произведение художественной прозы, и совершенно неубедительна в качестве социалистического трактата". Но нашлись и трезвые умы, разглядевшие в книге главное - заботу о путях развития рабочего движения. "Это - великая книга,- писала влиятельная в то время газета "Индианаполис ньюс",- ее следует прочитать и задуматься над прочитанным... Книга заставляет читателя встать на ноги; в ней содержится могучий урок и впечатляющее предупреждение".

Некоторые современные американские критики считают "Железную пяту" "одной из наиболее сильных и влиятельных книг своего времени". Только в США роман разошелся в сотнях тысяч экземпляров, однако его влияние было значительно шире. Видные деятели социалистического движения многих стран считали необходимым отметить, что их путь к социализму начинался с чтения "Железной пяты". Исследователи американской литературы указывают, что известный роман Синклера Льюиса "У нас это невозможно" написан также под явным влиянием романа Лондона.

Показательно, что "Железная пята" переведена на многие языки мира. В 1974 году она была переиздана прогрессивным лондонским издательством "Джорнимен пресс". "Злободневность этого произведения в наши дни,- отмечала в этой связи газета английских коммунистов "Морнинг стар", - еще больше подчеркивается выразительной обложкой с рисунком известного художника Кана Спрейгера, связавшего предвидение Джека Лондона с фашистским переворотом в Чили". Как видим, и в наши дни роман Лондона живет и борется на стороне миллионов простых трудящихся.

Объяснение этому дал много лет тому назад замечательный мастер французской литературы Анатоль Франс в своем предисловии к "Железной пяте": "Джеку Лондону свойствен именно тот талант, которому доступны явления, скрытые от взора простых смертных; талант, наделенный особым даром предвидеть будущее".

Лондон возвратился из своего более чем двухлетнего путешествия усталым и больным. За прошедшие два года он создал четыре новые книги: роман "Мартин Идеи", серию очерков, составивших "Путешествие на "Снарке", сборник "Рассказы Южного моря" и роман "Приключение". Чтобы привести все материалы в порядок, первые три месяца после возвращения в США он работал по шестнадцать-восемнадцать часов ежедневно.

В сентябре 1909 года издательство "Макмиллан" выпустило в свет "Мартина Идена". До этого роман печатался в журнале "Пасифик мансли" (с сентября 1908 по сентябрь 1909 года). "Мартин Идеи" - безусловно, наиболее значительное произведение Джека Лондона. Простая и в то же время сложная история борьбы рабочего парня за свое место в буржуазном обществе с первых же страниц покоряет читателя своей достоверностью.

Писатель работал над романом во время своего путешествия на "Снарке". Первое упоминание о нем под названием "Успех" содержится в письме сестре Элизе от 25 ноября 1907 года. В январе 1908 года Лондон сообщает своему издателю: "Я закончил сто двадцать тысяч слов моего нового романа, который я думаю назвать "Успех" и который будет по меньшей мере еще на десять - пятнадцать тысяч слов длиннее". А еще через месяц - 17 февраля - он пишет своему другу К. Джонсу: "Только что завершил роман на сто сорок пять тысяч слов, который является атакой на буржуазию и все, за что она выступает. Он не прибавит мне друзей".

"Мартин Иден" в большой степени роман автобиографический: его герой в основном повторяет жизненный путь автора. Но основное достоинство книги - отнюдь не в автобиографичности, а в типичности описанной жизненной истории, в показе типических героев в типичных обстоятельствах капиталистического общества. Это прежде всего роман о судьбе одаренного человека из народа в социальных условиях общества, в котором властвует чистоган. Мартин Иден - талантливый писатель, но с таким же успехом он мог бы быть талантливым музыкантом или художником, архитектором или скульптором. Дело здесь не в природе таланта, а в существе общественных условий, в которых появляется этот талант и на почве которых ему предстоит расти и развиваться. Не говоря уже о литературной судьбе самого Д. Лондона, достаточно вспомнить писательский путь таких мастеров слова, как Т. Драйзер, III. Андерсон, Э. Мастерс и другие, чтобы убедиться в том, что судьба Мартина Идена - отражение типичных обстоятельств жизни многих известных американских литераторов.

Писатель знакомит нас со своим героем в весьма знаменательный момент его личной и общественной жизни - Мартина вводят в круг респектабельного семейства Морзов и знакомят с их дочерью Руфью. В личном плане знакомство это положит начало длительному увлечению Мартина девушкой из "приличной" семьи. В плане общественном знакомство с Морзами и их типично буржуазной моралью и устоями столкнет начинающего писателя лицом к лицу со всеми ханжескими установками капиталистического мира, раскроет ему глаза на господствующие в этом мире предрассудки и предвзятость.

И в дальнейшем все действие романа протекает в этих двух планах: личном - любовь Мартина к Руфи и их отношения; и общественном - борьба Мартина за то, чтобы буржуазное общество признало его талант писателя.

Мартин влюбляется в Руфь, "она окрылила его воображение, и огромные яркие полотна возникли перед ним, и на них родились таинственные романтические образы, сцены любви и героических подвигов во имя женщины - бледной женщины, золотого цветка. И сквозь эти зыбкие, трепетные видения, как чудесный мираж, он видел живую женщину, говорившую ему об искусстве и литературе".

Отношения Мартина с Руфыо, казалось бы, развиваются благоприятно: она охотно встречается с ним, благосклонно принимает его ухаживания и, наконец, отвечает ему взаимностью. Выйди Руфь замуж за Мартина, мы имели бы еще одну слащавую историку со счастливым концом, который так любили сторонники "традиции жеманности" в американской литературе. Но собственный жизненный опыт удержал писателя от такого окончания романа. Он сумел показать другое развитие событий - Руфь не осмеливается пойти наперекор родителям и порывает с Мартином. Цепи буржуазной морали оказываются сильнее чувства любви. И дело здесь даже не в том, что Мартин - простой парень, а Руфь - дочь претендующих на интеллигентность респектабельных буржуа. Старшие Морзы готовы дать согласие на брак Руфи с Мартином, но при условии, что он бросит свои "никому не нужные писания" и поступит на службу. Но "Мартин был прирожденным борцом, смелым и выносливым", и он продолжает бороться "во мраке, без света, без поощрения".

Исход этой борьбы известен - Мартин Иден становится признанным, модным писателем. Но и такой поворот событий не приносит успокоения мечущейся душе талантливого человека: "Он хотел взлететь в заоблачную высь, а свалился в зловонное болото". Дальнейшее развитие событий не так уж трудно предвидеть - свободный творческий ум писателя не может существовать в "зловонном болоте" капиталистической действительности. Есть один выход - вернуться к своим прежним занятиям. "...Он тоскует о кубрике и кочегарке, как о потерянном рае. Нового рая он не нашел, а старый был безвозвратно утрачен". И Мартин Иден уходит из жизни.

Роман Лондона - говоря словами американского критика М. Гейсмара - это прежде всего "трагическая национальная история успеха". В чем же заключается трагизм и национальная, типично американская, сущность этого успеха? Трагизм судьбы Мартина Идена - человека и писателя - состоит в том, что он борется за право заниматься делом своей жизни в одиночку, безо всякой помощи как со стороны своих близких, так и со стороны общества, в котором он живет. На пути к успеху он ни у кого не находит сочувствия. Но стоит ему добиться успеха, как все ищут с ним знакомства. Голодный, без гроша в кармане Мартин Иден никому не нужен, но все почитают за честь пригласить к обеду господина Идена, преуспевающего писателя. Сам он прекрасно понимал, что его приглашают "не ради настоящих его заслуг, а ради того, что было, в сущности, только их отражением".

"Отражение... его заслуг" для окружающих представлялось прежде всего в размерах его банковского счета, деньги в конечном итоге определяли - и до сих пор определяют! - успех в американском обществе. Американский обыватель хорошо знал, что занятия литературой в Америке не приносят богатства. Один из американских философов-прагматистов, Р.- В. Чэмберс, отмечал: "Писатели не в чести у деловых людей, поскольку всем известно, что литература - это счастливая находка для всех тех, кто не приспособлен к настоящему труду". Мартин Иден понимает, что его успех определяется не подлинным достоинством его произведений, а их способностью приносить доходы. Это финансовое выражение успеха является типично американским продуктом, и именно оно определяет национальную сущность истории Мартина Идена.

Безысходность судьбы Идена в том и заключается, что он на своем собственном опыте убеждается в правильности утверждения о том, что "Америка - наименее пригодное на земле место для процветания искусств и писательского вдохновения". Писатель в Америке - это не столько человек творческого труда, сколько ремесленник, призванный потакать вкусам публики. Даже такие корифеи литературы, как, например, Марк Твен, вынуждены были идти "на компромисс ради того, чтобы пробиться в ряды всеми признанных писателей и отвоевать себе место под солнцем. И если даже личности подобного калибра были не в состоянии отстоять свою независимость, то чего можно ожидать от рядовых служителей искусства?".

Эти слова известного американского критика Ван Вик Брукса дают ответ на вопрос о причинах гибели Мартина Идена. Буржуазное общество Соединенных Штатов, в ко-

ром "плохо развито" "чувство уважения к художественному творчеству" и которое не способно понять искания подлинного художника, хотя и готово осыпать золотым дождем преуспевающего автора, предоставило Мартину Идену лишь один-единственный выход - добровольный уход из жизни. "Когда жизнь стала мучительной и невыносимой, как просто избавиться от нее, забывшись в вечном сне". И Мартин Иден забывается в вечном сне, бросившись в пучину океана.

Обыденность, с которой покидает творческую жизнь полный сил художник в расцвете своего таланта, также является неотъемлемой частью "трагической национальной истории успеха" человека искусства в Соединенных Штатах Америки. И дело здесь не только и не столько в физическом уходе из жизни, сколько в смерти духовной, в подчинении своего таланта требованиям обывателей. Известный американский критик первой половины XX века Генри Менкен предлагал даже создать в Америке некую аристократическую прослойку, которая явилась бы своеобразным "санитарным кордоном", отделяющим людей искусства от пагубного влияния толпы филистеров и обывателей. Конечно, дело здесь не столько в "толпе", сколько в известных закономерностях капиталистического общества. Ибо именно его мораль и определяет границы дозволенного для литературы.

Не радовали писателя и отзывы критиков. "Мартин Иден" был встречен критиками весьма холодно и даже враждебно. Ряд критиков утверждали, что автор романа просто "плавал", когда он пытался "описывать обычное общество, которое по-разному характеризуют, как приличное, респектабельное, культурное, хорошее, или, по его словам, буржуазное". Но больше всего возмущало Лондона нежелание критиков понять основную направленность романа - обличение индивидуализма. Большинство американских критиков восприняли "Мартина Идена", как панегирик индивидуализму, как возрождение "сверхчеловека", хотя и в рабочей одежде. Рецензент журнала "Бук-мэн" считал, что роман - результат "печальной фазы" состояния писателя, продукт его "смятенного" ума.

Но несмотря на холодные отзывы критиков, роман пользовался серьезным успехом у читателей, в том числе и среди интеллигенции, которая сочувственно относилась к одаренным трудолюбивым одиночкам из народа. Именно поэтому Мартин Идеи воспринимался и критиками и читающей публикой как своего рода социалист, борец против устоев общества.

Джек Лондон неоднократно вынужден был возвращаться к своему собственному толкованию романа и особенно образа Мартина Идена. Одно из таких его писем появилось на страницах "Уоркинмен пейпер". "Являясь индивидуалистом,- объяснял Д. Лондон,- не имея ни малейшего представления о нуждах других, о нуждах человечества в целом, Мартин Иден жил только для себя, боролся лишь ради себя и, если позволите, и умер-то из-за самого себя... Мартин Иден потерпел поражение потому, что он не верил в человека. Он верил только одному себе, и остальное человечество для него не существовало".

Мартин Иден "сражался за право войти в буржуазные круги,- писал Д. Лондон,- в которых он предполагал найти утонченность, культуру, изящную жизнь и высокие помыслы. Он пробился-таки в эти круги и был потрясен колоссальной, отталкивающей посредственностью буржуазии. Он боролся ради женщины, которую любил и идеализировал, но обнаружил, что любовь обманула его ожидания и изменила ему. Оказалось, что он больше любил созданный им идеал, чем самое женщину. Таковы были ценности, ради которых он жил и боролся. Когда они не оправдали его ожиданий, ему - ярому индивидуалисту, не знакомому с нуждами человечества,- не осталось ничего больше, во имя чего стоило жить и бороться. И он ушел из жизни".

Как видим, Д. Лондон подчеркивает, что основная мысль его книги - это обличение индивидуализма, разоблачение мифа о возможности для человека творческого труда существовать в некоей башне из слоновой кости, не слыша и не видя того, как живут простые труженики. Сам выходец из простого народа, Мартин Иден теряет почву под ногами, как только он отрывается от взрастившей и вдохновлявшей его массы, тех, кто создает подлинные богатства человечества,- людей труда.

Нельзя не согласиться с Д. Лондоном в том, что трагедия Мартина Идена - это прежде всего трагедия человека, вырвавшегося из пут каторжного труда, но не сумевшего осознать высшего назначения подлинного искусства - служить передовому классу эпохи - рабочему классу. Мартин Иден не желает примкнуть к посредственностям, обслуживающим класс буржуазии, но он и не находит в себе сил, чтобы стать на службу народу. Личная и общественная трагедия Мартина Идена приводит его к единственному возможному выходу - смерти. На одном из экземпляров романа Д. Лондон написал в апреле 1910 года: "Это - книга, которую не поняло большинство критиков. Написанная, как обвинение индивидуализма, она была воспринята, как обвинение социализма... Да будь Мартин Иден социалистом, он бы не погиб".

Роман "Мартин Иден" по праву считается одним из лучших произведений Д. Лондона. Переведенный на многие языки, он стал неотъемлемой частью сокровищницы мировой литературы.

Американские критики подчеркивают стремление многих писателей "затеряться, раствориться в толпе бизнесменов". Не избежал этой участи и Джек Лондон, желавший "обзавестись образцовым ранчо и гигиеническими свинарниками, а не бороться за безоговорочное признание своего литературного дарования". Какова горькая ирония судьбы! Писатель, чьи творения явились вкладом не только в американскую, но и в мировую литературу, отдавал свои силы и время не борьбе с муками творчества, а схваткам с подрядчиками из-за завышенной стоимости работ или поставок некачественных материалов. Расширение и благоустройство ранчо, постройка так называемого "Дома Волка" требовали повседневного участия Джека, растущие расходы вынуждали его бомбардировать издателей письмами и телеграммами.

Мешали работе и многочисленные добрые знакомые, постоянно жившие у него на ранчо. И тем не менее Джек упорно работал. Одна за другой выходят из печати его книги - сборник статей "Революция", роман "Время-не-ждет", пьеса "Кража", сборники рассказов "Когда боги смеются" и "Рассказы Южного моря", роман "Приключение" и очерки "Путешествие на "Снарке".

Некоторым успехом у читателей пользовался роман "Время-не-ждет". Это - история золотоискателя и авантюриста Элама Харниша по прозвищу "Время-не-ждет", для которого "цивилизация была... смутным сновидением", но который "не только рос вместе со страной - какова бы она ни была, он помог ее созиданию".

Элам Харниш "по натуре был игрок, и жизнь представлялась ему увлекательной игрой". В ходе этой игры за богатство и власть он становится "кровожадным хищником, сущим дьяволом", наживает миллионы. Мир буржуазного бизнеса делает из него циника. Он знает, что "источник всех богатств - честный труд". Но он знает и другое: "Десятки и сотни тысяч мошенников просиживают ночи напролет над планами, как бы втиснуться между рабочими и плодами их труда. Эти мошенники и есть так называемые бизнесмены". Став преуспевающим дельцом, он сам живет и действует по законам джунглей бизнеса. Перемена в нем происходит после знакомства со стенографисткой Дид Мэсон. И вторая половина романа - это описание того, как под благотворным влиянием любви к Дид Время-не-ждет становится простым и добрым человеком. Правда, он теряет все свое состояние и поселяется с женой на скромном ранчо. Однажды он случайно наткнулся на золотую жилу, и на какое-то время в нем просыпается азарт старого авантюриста, он уже готов затеять новое предприятие. Но издалека доносится голос жены, сзывающей кур, и Харпиш засыпает землей место, где жила выходила на поверхность.

В романе есть немало сильных, хорошо написанных правдивых страниц. Но в целом эта душещипательная история воспринимается не как жизненный факт, а как результат литературных упражнений даровитого автора.

Роман "Время-не-ждет" первоначально увидел свет на страницах нью-йоркской газеты "Геральд", в которой он печатался с 19 июня по 28 августа 1910 года. В октябре этого же года роман вышел отдельной книгой в издательстве "Макмиллан". Кроме того, сокращенный вариант романа публиковался в газетах ряда других городов. Такая широкая реклама не могла не способствовать тому, как расходилась книга. Но хотя общая цифра проданных экземпляров превысила 160 тысяч, в целом роман все же разошелся в несколько раз хуже, чем такие книги Д. Лондона, как "Мартин Иден" или "Морской волк".

Роман был положительно оценен критиками, как радикалами, так и консерваторами: каждый нашел в нем что-то, что отвечало его взглядам. Умеренный консервативный журнал "Букмэн" писал в рецензии на книгу: "В романе проявляется Д. Лондон, который не желает более проповедовать свой весьма занятный радикализм, но который готов возродить свою славу мастера прозы... Книга хорошо читается, и за это можно простить ее автору некоторые его недавние провалы".

Почему же широко разрекламированная, "хорошо читающаяся" и положительно оцененная критиками книга расходилась значительно хуже, чем такие весьма холодно

встреченные критиками романы, как "Мартин Иден" и "Морской волк"? Ответ на этот вопрос находим в фигуре главного героя романа и в той жизненной коллизии, которую описывает автор. Д. Лондон утверждал, что все эти три романа созданы им в качестве "обвинительных актов против индивидуализма". Но если Мартин Иден и Волк Ларсен взяты из жизни и мастерски перенесены на страницы романов, то Элам Харниш по прозвищу Время-не-ждет представляет собой фигуру, которая хотя на первый взгляд и обладает всеми атрибутами человека из плоти и крови, но в то же время лишена главного - того духовного стержня, на основе которого формируется человеческий характер.

Метания Харниша по жизни, его погоня за богатством и властью, его успех на ниве бизнеса, и, наконец, его решение потерять завоеванное с таким трудом богатство ради счастья, семейного благополучия с любимой женщиной не диктуется характером героя, не вытекает логически ни из его жизненного кредо, ни из обстоятельств его бурной жизни. Превращение Харниша из азартного "короля Клондайка" в циничного, расчетливого и удачливого бизнесмена хоть как-то мотивировано автором, но решающий шаг его - отказ бороться за сохранение богатства, желание найти покой на ранчо противоречит всему тому, что читатель знает о Харнише - безжалостном и бессердечном воротиле в мире жестокого бизнеса.

Именно эта неубедительность поступков главного героя, его явная фальшь и не могли способствовать успеху романа среди широких читательских масс. Многие американские читатели хорошо знали Д. Лондона, как бескомпромиссного реалиста, человека, твердо отстаивающего социалистические идеи, и их, конечно, не могла удовлетворить легко читающаяся, занимательная историйка о якобы возможном превращении матерого волка из джунглей бизнеса в невинную овечку на ниве фермерства. Неубедительность образа Харниша, нежизненность описанной истории являются основными недостатками романа. Вместе с тем в книге есть немало ярких описаний жизни и быта "людей Клондайка", точно подмечены нравы в среде бизнесменов, что привлекло к ней внимание ряда серьезных читателей.

Погруженный в хозяйственные заботы, Джек тем не менее находит время и для литературных занятий. Постройка "Дома Волка" и расширение ранчо требовали все новых расходов, а получить деньги можно было лишь продавая издателям свои новые произведения. Одну за другой он выпускает книги рассказов - "Сын Солнца", "Храм гордыни", "Смок Беллью", "Рожденная в ночи". Годовой доход достигает суммы семьдесят пять тысяч долларов, но расходов у Лондона еще больше, и он постоянно остается должником перед издателями.

Погоня за большими деньгами, работа ради заработка не могли принести настоящего удовлетворения серьезному, вдумчивому писателю, не могли не сказаться на его творчестве. Хотя из-под его пера и выходили иногда еще блестящие рассказы, в основном все написанное им в эти годы значительно слабее более ранних вещей.

Рассказы из сборника "Сын Солнца", за исключением "Дьяволы на Фуатино", первоначально публиковались в популярном журнале "Сатэрдей ивнинг пост" (май 1911 - март 1912 года). Все рассказы сборника повествуют о приключениях Дэвида Грифа, авантюриста и бизнесмена, одного из тех колонизаторов, которые нещадно эксплуатировали местное население на островах, расположенных в южной части Тихого океана. Занимательные по содержанию экзотические похождения Грифа тем не менее не привлекли внимания ни широкого круга серьезных читателей, ни критиков.

Рассказы сборника "Храм гордыни" до выхода их книгой также печатались в различных периодических изданиях. В частности, рассказ "Храм гордыни" был опубликован в декабрьском номере журнала "Пасифик мансли" за 1910 год.

Некоторым сотрудникам журнала рассказ не понравился. В этой связи Д. Лондон писал редактору журнала: "Странная вещь происходит с "Храмом гордыни". Интересно знать, не отталкивает ли рассказ некоторых тем, что я никого в нем не убиваю. Как вы знаете, мой испытанный прием в жанре рассказа - начать его с описания трех действующих лиц и убить четверых перед концом. Может быть, я и совершил ошибку, никого не убив в "Храме гордыни"... Эта история - подлинная. Что еще я могу сказать? Конечно, я мог бы сделать большее: я мог бы заставить их утопиться или убить друг друга; или же упасть друг другу на грудь в порыве братской любви. Беда лишь в том, что в действительной жизни это случается слишком редко".

Рассказы сборника, написанные па основе гавайских впечатлений писателя, отличаются реалистическим изображением и жизненной достоверностью описываемых событий. Некоторые из рассказов оставляют у читателя горестный осадок. Таков рассказ "Кулау-прокаженный" - история гибели больного неизлечимой болезнью Кулау из племени канаков. История другого прокаженного - американца Лайта Грегори - рассказана в "Шерифе Коны". Рассказ "Прощай, Джек!" также повествует о случае, связанном с заболеванием этой страшной болезнью.

Бескомпромиссный реализм рассказов этого сборника привлек внимание, и Д. Лондон не без оснований радовался успеху книги, около 100 тысяч экземпляров которой нашли своих читателей.

Цикл рассказов "Смок Беллью" впервые был полностью опубликован в журнале "Космополитен мэгэзин" (июнь 1911 - июнь 1912 года). История превращения сан-францисского литератора и художника Кристофера Беллью в бывалого золотоискателя Смока Беллью, история его дружбы с Джеком Малышом и зарождения любви к Джой Гастелл рассказана писателем легко, занимательно, с чувством юмора. Д. Лондон здесь снова в так хорошо знакомой ему среде искателей приключений - людей простых, смелых, скорых на суд и расправу и в то же время добрых и отзывчивых. Читатель с интересом следит за приключениями Смока и тогда, когда ему угрожает суд Линча ("Человек на другом берегу") и когда они с Малышом прогорели на афере с покупкой свежих яиц ("Яичный переполох").

Рассказы написаны со знанием дела, безукоризненны с литературной точки зрения. И вместе с тем ни один из этих рассказов не оставляет у читателя такого глубокого впечатления, как, скажем, "Белое безмолвие" или "Киш, сын Киша". Писатель не утратил своего умения рассказывать увлекательные истории, но сами истории стали более приглаженными, легкими, не такими жестокими. Жизненная достоверность в них нередко уступает место литературной правдоподобности, и в результате вместо жестокой и суровой реальной действительности Севера со страниц ряда рассказов перед читателем предстает идеализированная картина увлекательных, иногда опасных, но всегда счастливо оканчивающихся приключений хорошо образованного, никогда не утрачивающего желания немного покрасоваться Смока. При всей своей привлекательности Смок много теряет при сравнении с другим героем северных рассказов писателя - Мэйлмютом Кидом. Так красивая, выдержанная в радужных тонах пейзажная литография тускнеет при сравнении с картиной, созданной подлинным художником.

Творческий труд уже не приносит былой радости Джеку Лондону. Огорчают его и чисто житейские неурядицы: неожиданно сгорел дотла почти законченный "Дом Волка", с дымом пожарища ушли на ветер десятки тысяч долларов, затраченных на постройку. Судьба, казалось, отвернулась в эти годы от Джека. Он страстно жаждал иметь сына. Чармен родила девочку, которая не прожила и трех дней. Все чаще ищет он забвения в вине. Но по-прежнему он регулярно работает за своим письменным столом, по-прежнему регулярно поступают на книжный рынок его произведения - повесть "Лютый зверь", роман "Лунная долина", повесть "Джон Ячменное Зерно".

Книги эти отличаются друг от друга и тематикой, и формой, и стилем, и манерой повествования. Небольшая повесть "Лютый зверь" рассказывает о жизни боксера Пата Глендона-младшего, о его любви к дочери миллионера Мод Сенгстер, о нравах, господствующих за кулисами буржуазного спорта. Чистый благородный Пат, порвавшая со своими богатыми родителями Мод являлись больше плодом фантазии автора, чем живыми полнокровными образами, пришедшими на страницы книги из жизни.

"Джон Ячменное Зерно" - произведение в известной степени автобиографическое. Повествование ведется от имени автора, в нем много точных деталей из жизни Джека Лондона. Основной пафос повести - борьба против увлечения спиртными напитками. Она имела большой успех, по ней был поставлен фильм, и некоторые историки американской литературы даже утверждают, что эта повесть была одним из факторов, приведших к введению в стране "сухого закона".

"Лунная долина" - история ухода от жизненной борьбы возчика Вилли Робертса и работницы прачечной Саксон Браун. Познакомившись случайно на загородной прогулке, они вскоре поженились. Жизнь не баловала молодоженов, Вилли теряет работу во время забастовки, попадает в тюрьму. Жена его переживает тяжелые минуты, попав в схватку забастовщиков с полицией. Наконец они решают уехать из города и поселиться на лоне природы. Они оседают в северной части Калифорнии, пытаясь уединиться, создать изолированную от внешнего мира "Лунную долину". Им помогает в этом преуспевающий писатель Джек Хейстингс и его жена Клара. Роман этот далек от подлинных проблем, волновавших американских трудящихся, рисует идиллическую картину жизни на лоне природы, в нем звучат явные нотки, оправдывавшие расовые теории. Журнал "Космополитен" опубликовал роман в нескольких номерах, издательство "Макмиллан" выпустило его отдельным изданием, но успеха у читающей публики он не имел.

В эти годы Лондон не только занимается расширением своего ранчо и строительством дома, он предпринимает и длительные путешествия. В феврале-августе 1912 года он совершает на корабле "Дириго" путешествие к мысу Горп, в апреле-июне 1914 года он находится в оккупированном американскими войсками мексиканском городе Веракрус в качестве военного корреспондента журнала "Кольерс". Его репортажи из Мексики страдают тенденциозностью и свидетельствуют о том, что он не понимал подлинного смысла происходящих событий. В то же время в его материалах есть достоверные детали быта в оккупированной американцами зоне, впечатляющие картины разрухи и нищеты. Однако другие американские корреспонденты в Веракрус утверждали, что Лондон почти все свое время проводил в барах и не пытался глубоко разобраться в создавшейся обстановке. Тем не менее его материалы регулярно появлялись на страницах "Кольерса".

Возвратившись из поездки в Мексику, Джек снова с головой окунулся в хозяйственные заботы. Издательство "Макмиллан" продолжало аккуратно выпускать в свет его произведения. В течение двух лет - 1914 и 1915 - читатели получили пять новых книг Д. Лондона: сборник рассказов "Сила сильных", роман "Мятеж на Эльсиноре", повесть "Алая чума", роман "Странник по звездам" (впоследствии выходил под названием "Смирительная рубашка"), несколько позднее - пьесу "Человек, сажающий желуди".

Некоторые из этих произведений являются фантастическими. Таковы рассказ "Враг всего мира" из сборника "Сила сильных", повесть "Алая чума". Повесть рассказывает о гибели в 2013 году цивилизации на земле в результате страшной болезни - алой чумы. Немногим удалось уцелеть, были утеряны все достижения тысячелетий, и оставшиеся в живых оказались на стадии варварства. Нарисованные писателем картины разрушения и гибели перекликаются с подобными же картинами из "Железной пяты", только на этот раз причиной всех разрушений явился напавший на человечество необычный мор. Мрачные предсказания писателя, несомненно, свидетельствовали о его угнетенном душевном состоянии, о том, что выход из бездны капитализма он видел только через гибель всей цивилизации.

Фантазией на исторические темы является и роман "Смирительная рубашка". Герой романа Даррел Стэндинг посажен в тюрьму за убийство во время спора своего коллеги по университету. В тюрьме один из заключенных наговаривает на него, что он якобы прячет динамит, его подвергают жестоким пыткам и приговаривают к смерти через повешение. Во время пыток душа Даррела якобы переселяется в другие человеческие оболочки, жившие в разные времена,- французского графа Гильома де Сен-Мора, девятилетнего мальчугана Джесси Фэнчера, вместе с родителями-переселенцами двигавшегося в Калифорнию; англичанина-путешественника Эдама Стрэнга; римского легионера Рагнара Лидброга и т. д. Рассказ мальчика Джесси о гибели каравана переселенцев в схватке с мормонами и индейцами относится к одним из самых сильных страниц в творчестве Лондона.

Идея романа возникла у писателя в результате знакомства с неким Эдом Моррелом, заключенным государственной тюрьмы Сен-Квентин, в досрочном освобождении которого Д. Лондон принял активное участие. Рассказы Моррела о тяжелом положении заключенных в американских тюрьмах, о царящем в них произволе тюремщиков и составили ту реальную атмосферу, в которой протекает основное действие романа. Д. Лондон всегда утверждал, что он ничуть не погрешил против истины, описывая нечеловеческие пытки, которым подвергается в тюрьме герой романа Даррел Стэндинг.

Трудно согласиться с утверждениями тех критиков, которые считают, что в романе "Смирительная рубашка" Д. Лондон отдал дань увлечению теорией "переселения душ". "Переселение души" Даррела Стэндинга всего лишь литературный прием, позволивший автору переносить читателя и в разные страны, и в разные эпохи. Писатель использует модную в то время, но ненаучную теорию в чисто литературных целях, давая тем самым выход своей фантазии. Подтверждение тому мы находим в одном из писем Лондона. "Обратите внимание также на шутку, которую я сыграл с философией,- писал он в марте 1914 года,- показав превосходство силы ума над материей и тем самым сделав роман приемлемым для сторонников "христианской науки", "нового мышления" да и миллионов людей в Соединенных Штатах, которые сегодня интересуются подобными теориями. Конечно, это - псевдонаучный и псевдофилософский подход, тем не менее он придает книге своеобразный вкус... Кстати, роман исторически достоверен от начала до конца... Ключ ко всей книге: дух торжествует".

Не все рассказанные писателем истории равноценны, некоторые навеяны не жизнью, а литературщиной, однако в целом роман - интересное произведение как по содержанию, так и по форме. Конечно, в нем не следует искать подлинной историчности, это скорее фантастические истории на исторические темы, но отдельные из них (рассказ Джесси, например) написаны с соблюдением исторической достоверности.

Обращает на себя внимание вошедший в сборник "Сила сильных" рассказ "Мечта Дебса". Написанный значительно раньше, он был опубликован в первом номере "Интернейшнл соушелист ревью" за 1909 год и рассказывает об охватившей страну всеобщей забастовке. Повествование ведется от лица преуспевающего бизнесмена, вынужденного в ходе забастовки бежать из дома в поисках хлеба насущного. Рассказ этот был издан в виде брошюры и получил широкое распространение среди рабочих. По своему духу он примыкает к таким произведениям писателя, как "Мартин Идеи" и "Железная пята".

Теме классовой борьбы посвящен и другой рассказ сборника - "Южнее изгороди" (в русском переводе "По ту сторону рва"). Это история превращения профессора социологии Калифорнийского университета Фредди Драмонда в лидера рабочих Уильяма Тотса. Все началось с того, что в ходе своих занятий социологией Фредди стал собирать материал для книги "Чернорабочий". Прожив с полгода в семье простых тружеников, работая вместе с ними на большом консервном заводе, он постепенно привык к рабочим, стал одним из них. "То, что делал вначале по необходимости и с определенной целью, он постепенно стал делать ради удовольствия". Кульминационный момент наступает, когда профессор вместе со своей невестой едет смотреть в рабочем поселке новый клуб молодежи, в устройстве которого его невеста принимала участие. По дороге они видят схватку рабочих-забастовщиков с полицейскими, и в нем неожиданно просыпается чувство солидарности, он встревает в схватку на стороне рабочих и вместе с ними уходит в рабочие кварталы.

Примыкает к произведениям рабочей тематики рассказ-притча "Сила сильных", главная идея которого заключается в том, что сила простых тружеников - в их единстве. Как и "Мечта Дебса", он был издан в виде брошюры и распространялся среди рабочих. Некоторые современные американские критики считают этот рассказ одним из классических образцов социалистической литературы США. Он был написан Д. Лондоном в ответ на нападки Р. Киплинга на социалистическое движение. "...Я произвел атаку на идеи, провозглашенные Редьярдом Киплингом, и назвал свой труд "Сила сильных",- писал впоследствии Д. Лондон в одном из своих писем.- Никто не обратил даже малейшего внимания на этот аспект рассказа".

Среди произведений этих лет особняком стоит рассказ "Мексиканец" - история беззаветного служения революции восемнадцатилетнего Фелипе Риверы. Написанный просто, в стиле лучших рассказов Лондона, "Мексиканец" приоткрывает перед нами одну страницу из летописи героической борьбы мексиканского народа за свободу и независимость. Поединок юного Риверы с боксером-профессионалом Денни Уордом описан с той силой изобразительности и точностью деталей, которые присущи лучшим произведениям Лондона,- образ бесстрашного революционера Риверы относится к числу наиболее сильных характеров, созданных писателем.

В начале 1915 года Лондон вместе с женой отправляется в путешествие на Гавайские острова. Купаясь в теплом океане или совершая длительные прогулки верхом, он не забывает и о работе - Лондон пишет новый роман о собаке - "Джерри-островитянин". "В настоящее время я работаю над двумя историями о собаках,- сообщает он в феврале 1915 года своему издателю,- каждая примерно на семьдесят тысяч слов. Первая будет называться "Джерри", вторая - "И Майкл". Обе эти собаки, Джерри и Майкл, кровные братья, и после многих приключений обе они в конце концов достигнут счастливого конца, живые и на склоне своих лет. Тут читатель и расстанется с ними. Я создаю нечто свежее, живое, новое; мое раскрытие психологии собаки согреет сердце любителей собак и прочистит головы психологов, которые обычно являются жестокими критиками любых теорий собачьей психологии. Думаю, что обе книги вам понравятся и что они также произведут хорошее впечатление на читающую публику".

"Джерри-островитянин" был закончен к лету, в июле Лондоны возвратились в Калифорнию, и снова львиную долю своего времени он отдает заботам о ранчо. Бивший из него все эти годы, казалось, неиссякаемый родник творчества мало-помалу все-таки иссякает. Читатели весьма холодно принимают его роман "Маленькая хозяйка большого дома", не привлекает большого внимания и вышедший в том же году сборник рассказов "Черепахи Тасмана".

Роман "Маленькая хозяйка большого дома" печатался в журнале "Космополитен магазин" (апрель 1915-январь 1916 года) и вышел отдельной книгой в издательстве "Макмиллан" в апреле 1916 года. Основу романа составляет сентиментальная история любви Паолы к своему мужу Дику Форресту и его другу Ивану Грэхему. Вместе с тем многие страницы романа посвящены описанию увлечения Дика животноводством, прелестям деревенской жизни в богатом поместье. Д. Лондон утверждал, что трое его героев не принадлежат к числу "постоянно скулящих слабовольных людишек и моралистов. Все они - культурные, современные и в то же время глубоко примитивные люди". Книга заканчивается сценой смерти Паолы, которая смертельно ранила себя, не сумев сделать выбора между мужем и Ивэном. Писатель полагал, что это единственно возможный "чистый и благородный" выход из создавшегося положения.

Критики считали, что этим романом Д. Лондон отдал дань "традициям жеманности", отошел от реалистического изображения действительности в угоду сентиментальности. Отмечалось, что в романе сказалось и известное увлечение писателя модными в то время теориями психоанализа, и стремление уйти от суровой правды жизни.

У читателей роман большого успеха также не имел. Один из читателей, некто Александр Коттер, сообщил Д. Лондону, что он бросил в огонь журнал, в котором печатался роман. Писатель ответил коротким письмом: "Это всего лишь опрометчивый поступок, вызванный приступом раздражительности. Это у вас пройдет. Мы все прошли через нечто подобное. Но позвольте заявить вам прямо, что я горжусь, чертовски горжусь "Маленькой хозяйкой большого дома". Прочли ли вы ее? Или вас просто сбили с толку иллюстрации?"

Уставший от того, что многие критики и читатели не понимают заключенного в его книгах смысла, Д. Лондон сетует в одном из своих писем, написанных в те дни, когда его роман публиковался на страницах "Космополитен мэгэзин": "...Я уверен: вы уже усвоили, что подавляющее большинство людей, населяющих планету Земля,- глупцы и тупицы. Стоит им начать шевелить своими тупыми мозгами, и у вас нет никаких шансов пробиться к их сознанию... Я снова и снова создаю книги, смысл которых ни до кого не доходит... Лучшие творения моего сердца и ума не поняты вами, как они не поняты фактически никем из читающей публики, но это не беспокоит меня. Я продолжаю свое дело, довольный и тем, что читатели восторгаются кровавыми жестокостями и другой подобной чепухой, которая вовсе не характерна для моих работ".

Вышедший отдельным изданием в сентябре 1916 года (издательство "Макмиллан") сборник "Черепахи Тасмана" является последней книгой Д. Лондона, увидевшей свет при его жизни. В сборнике собраны рассказы, печатавшиеся в журналах в различные годы (1907, 1911, 1914).

Обращает на себя внимание небольшой драматизированный рассказ в лицах "Первобытный поэт". Однажды ночью первобытный поэт Оун слагал стихи о звездах. Вождь племени не понимает стихов, не понимает Оуна и поэтому убивает его ударом дубины по голове. Поэт погибает, его судьба сходна с судьбой другого героя писателя - Мартина Идена. Писатель явно проводит параллель между судьбой творца в мире первобытных людей и в мире буржуазных "свобод": и там и здесь конец один - трагическая гибель.

Романы "Джерри-островитянин" и "Майкл, брат Джерри" увидели свет уже после смерти автора - сначала они публиковались на страницах журнала "Космополитен мэгэзин" (январь - октябрь 1917 года), а затем вышли отдельными книгами в издательстве "Макмиллан".

"Джерри-островитянин" - история о необычных приключениях собаки на Новогебридских островах. Вместе с тем со страниц романа перед читателями встает впечатляющая картина тех жестоких методов, которыми западные колонизаторы насаждали свои порядки среди местного населения. В предисловии к роману писатель заранее возражает тем, кому описанные им картины могут показаться неправдоподобными из-за своей обнаженной жестокости.

В последние годы своей жизни Д. Лондон все чаще возвращается к проблеме восприятия своих книг литературными критиками и читающей публикой. "Те, кто избирают одиночество, должны оставаться одинокими...- пишет он в ноябре 1915 года писательнице М. Остин. - На сколько я помню, пророки и провидцы всех времен были осуждены на одиночество, за исключением тех случаев, когда их забрасывали камнями или сжигали заживо. Мир в подавляющем большинстве своем состоит из тупиц и простаков, и вы не можете жаловаться, если вас называют "величайшим стилистом", но забывают при этом отметить, что ваш стиль - всего лишь проявление движений вашей души, вашего сердца, вашего мозга. Мир уверен, что стиль не имеет ничего общего ни с сердцем, ни с мозгом. Не вам и не мне пытаться убедить мир в обратном".

Тем не менее именно в эти годы Д. Лондон пытается повлиять на общественное мнение, пытается убедить своих читателей в необходимости поднять голос протеста против "невыносимых условий... жизни порабощенных животных". Он выступает в защиту цирковых животных, которых дрессировали варварскими методами. Роман "Майкл, брат Джерри", по мнению автора, должен был "заставить людей сплотиться... подвигнуть их на организованный протест" против жестокостей цирковых дрессировщиков. Характерно, что свой голос в защиту животных поднял именно Д. Лондон, писатель, которого "литературные критики и сентиментальные люди" считали, как он сам говорил, "звероподобным существом, упивающимся видом крови, насилия и всевозможными ужасами".

Роман "Майкл, брат Джерри" отнюдь не принадлежит к лучшим книгам писателя. Многие его страницы пронизаны жестокостью, реалистические описания часто уступают место красивости и декларативности, автор то и дело отдает дань сентиментальности, против которых он боролся в своих лучших произведениях. Но общая направленность романа, его гуманистический подтекст тем не менее понятны читателю, которому также понятен и близок призыв к милосердию в отношении животных.

Призыв этот нашел широкий отклик. Через несколько лет после публикации романа клубы в защиту животных, создаваемые по предложению Д. Лондона, объединяли сотни тысяч членов. В цирках страны публика подымалась со своих мест и покидала зал, как только объявлялся номер с участием дрессированных собак. Самого автора романа уже давно не было в живых, а начатое им движение защиты животных продолжалось, набирало силу.

Весной 1916 года писатель снова отплывает на Гавайские острова, надеясь там найти утерянное вдохновение. Он переживает серьезный внутренний кризис. Одна из причин того - разочарование в действиях тред-юнионистского руководства социалистической партии, в рядах которой он состоял все эти годы.

7 марта 1916 года Д. Лондон отправляет из Гонолулу в оклендское отделение Социалистической рабочей партии заявление о своем выходе из партии. "Дорогие товарищи,- писал он.- Я выхожу из социалистической партии, потому что она утратила свой огненный, боевой дух, перестала делать упор на классовую борьбу. Я был членом старой, революционной, твердо стоявшей на ногах, воинственной Социалистической рабочей партии. С тех пор и до настоящего времени я являлся бойцом социалистической партии. Мои боевые дела не совсем еще забыты. Закаленный в классовой борьбе, как она исповедовалась и практиковалась Социалистической рабочей партией,- я вполне согласен и с ее теорией и с практикой,- я верил, что рабочий класс, никогда не теряя единства, никогда не идя на соглашение с врагом, мог бы освободить себя путем борьбы. Поскольку за последние годы социалистическое движение в Соединенных Штатах встало на путь умиротворения и соглашательства, мой разум восстает против дальнейшего пребывания в рядах партии. Вот почему я заявляю, что выхожу из партии... Мое последнее слово заключается в том, что свобода, вольность и независимость - божественные ценности, которые не могут быть ни преподнесены, ни возложены ни на какую расу, ни на какой класс. Если расы и классы не могут восстать и силой своего ума, своих мускулов вырвать у мира свободу, вольность и независимость, то они никогда не получат этих божественных ценностей..." Как обычно, он и это свое письмо подписал словами "Ваш во имя революции, Джек Лондон".

Выход из партии, делу которой он посвятил свои лучшие годы, чьи идеи он провозгласил в своих лучших книгах, был для Лондона актом тяжелым и мучительным. Он не сразу пришел к такому кардинальному решению. Его ростки можно найти в статьях и интервью Лондона задолго до того, как он написал это письмо. Он протестовал против реформистских тенденций среди части руководства партии, против оппортунизма и подчинения обстоятельствам, ратовал за боевитость и принципиальность. Показательно, что за несколько лет до этого известный лидер американского рабочего движения Юджин Дебс предупреждал социалистов о возможности утери ими революционного "мужества и эффективности". О засилье в партии реформистов и оппортунистов писал в апреле 1916 года журнал "Интернейшнл соушелист ревью". Таким образом обвинения Лондона в адрес руководства социалистическим движением в США были вполне обоснованными и справедливыми. Правда, и его собственная позиция по целому ряду вопросов в эти годы была далеко не безупречна, а его практика крупного фермера-землевладельца никак не вязалась с приверженностью социалистическим идеям. Но в данном случае все это было второстепенным. Главное заключалось в том, что Лондон в своем письме точно обнажил слабости современного ему социалистического движения в США, сделал их достоянием широкой гласности.

Руководители социалистической партии ответили на письма Лондона злой статьей в газете "Нью-Йорк колл". Разрыв стал окончательным и полным. Безусловно, все это произвело весьма тяжелое впечатление на теряющего веру в свои силы писателя. Не помогали уже ни благотворный климат Гавайских островов, ни заботы близких. По возвращении в Калифорнию резко обострились приступы его давней болезни. 22 ноября 1916 года Джек Лондон скончался.

Уже после смерти писателя увидели свет его последние произведения - романы "Джерри-островитянин", "Майкл, брат Джерри", "Сердца трех", сборники рассказов "Красное божество" и "На циновке Макалоа", сборник статей "Долг человека".

Газета "Нью-Йорк таймс" отозвалась на смерть писателя редакционной статьей. "Со смертью Джека Лондона,- писала газета,- американская литература понесла тяжелую утрату, она в большом долгу перед всей его жизнью... Он обладал поистине изумительной силой наблюдения и выражения, и хотя он часто описывал невозможное, он практически никогда не выходил из рамок достоверного, что в искусстве значительно важнее, чем оставаться в границах возможного".

Литературное наследие Джека Лондона весьма обширно, но далеко не равноценно. Его творческий путь ознаменован как стремительными взлетами к вершинам подлинного литературного мастерства, так и не менее стремительными падениями в лоно литературщины и посредственности. Он в совершенстве владел литературной формой и был одинаково силен во всех прозаических жанрах. Среди его лучших произведений есть рассказы и очерки, повести и романы. Простота и емкость изложения, динамичность действия, естественность диалога всегда были сильными сторонами его дарования. Герои Лондона - прежде всего люди действия, готовые сражаться с трудностями, смело смотрящие в глаза опасности. Бывалый человек Мэйлмют Кид, простой моряк Мартин Иден, боксер-любитель Фелипе Ривера, профессор университета Фредди Драмонд - всех их объединяет жажда действия, стремление принять активное участие в происходящих событиях, желание внести свой посильный вклад в дело, которому они решили посвятить свою жизнь. Их искания, их поступки продиктованы жизнью, вытекают из окружающей их действительности. В этом - реализм Лондона, его повседневная связь с жизнью своего народа.

В одной из своих ранних статей, рецензии на английское издание романа М. Горького "Фома Гордеев", Д. Лондон подчеркивал "жизненную правду и мастерство Горького - мастерство реалиста". "Общественные язвы показаны в ней с таким бесстрашием,- говорит он о книге,- намалеванные красоты сдираются с порока с такой беспощадностью, что цель ее не вызывает сомнений - она утверждает добро. Эта книга - действенное средство, чтобы пробудить дремлющую совесть людей и вовлечь их в борьбу за человечество". И сам Лондон в лучших своих произведениях также неизменно следовал жизненной правде, твердо стоя на позициях реализма. В ряде своих произведений он ведет бой с модной в те времена теорией индивидуализма, хотя критики и широкая читающая публика не всегда замечают антииндивидуалистической направленности ряда его вещей.

"Я снова и снова пишу книги, смысл которых не доходит до читающей публики,- жалуется Лондон в своем письме осенью 1915 года.- Много лет тому назад, в самом начале моей литературной карьеры, я обрушился на Ницше и его идею сверхчеловека. Сделал это в "Морском волке". Многие прочли "Морского волка", но никто не обнаружил, что это атака на философию сверхчеловека. Позднее, не говоря уже о моих коротких рассказах, я написал другой роман - "Мартин Иден", который также обличал ту же идею сверхчеловека. Снова никто не удосужился понять подлинную идею моей книги. В другое время я предпринял атаку на идеи Редьярда Киплинга в рассказе "Сила сильных". Ни один человек даже намеком не показал, что он понял смысл рассказа".

Вряд ли подобное положение было случайным. Официозной критике было куда желательнее подчеркивать имевшиеся в творчестве самого писателя тенденции индивидуализма, чем раскрывать перед широкой читательской аудиторией антиницшеанскую сущность его рассказов, повестей и романов. Именно от западной критики идет ошибочное представление об увлечении Лондона ницшеанством. Безусловно, он иногда грешит им. Но не может вызывать никакого сомнения тот факт, что его лучшие произведения,- как сам он неоднократно подчеркивал,- это прямая атака на ницшеанство, разоблачение индивидуализма, прославление подлинно героического, гуманистического начала в человеке.

Характеризуя роман Горького, Лондон подчеркивал "страстный порыв" горьковского реализма. Этот страстный порыв отличает и его лучшие произведения - достаточно вспомнить хотя бы роман "Мартин Иден", рассказы "Мексиканец" или "Любовь к жизни". Хорошо известна реакция В. И. Ленина на прочитанный ему Н. К. Крупской рассказ "Любовь к жизни": "Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно". Прославление героической сущности человека, его готовности идти вперед, несмотря ни на какие трудности и лишения, является важнейшей отличительной чертой творчества Д. Лондона.

Красной нитью через многие его книги проходит забота о лучшем будущем для всего человечества. Ради этой благородной цели не жалеют своих сил "революционеры, стремящиеся разрушить современное общество, чтобы на его развалинах построить общество будущего... У революционеров я встретил возвышенную веру в человека, горячую преданность идеалам, радость бескорыстия, самоотречения и мученичества - все то, что окрыляет душу и устремляет ее к новым подвигам" ("Что значит для меня жизнь"). Именно таким революционером является Эрнест Эвергард, принадлежавший к "многочисленной армии героев, самоотверженно служащих делу мировой революции".

В ряду героев, созданных талантом Джека Лондона, революционеры занимают такое же естественное место, как охотники и моряки, золотоискатели и спортсмены. И это не случайно. Писатель видел в революционерах плеяду активных людей, отдающих свои знания, силы, а если нужно, то и самую жизнь, на алтарь священной борьбы за равноправие и свободу для всех людей земли. Он знал о ней не из книг, не понаслышке, а по собственному опыту, по участию в митингах и демонстрациях рабочих. Неутомимая деятельность Д. Лондона в рядах американского рабочего движения - тоже вклад в эту борьбу. Во многих его книгах чувствуется философский подтекст, и американские критики подчеркивают, что "битве идей Лондон умел придать не меньшую увлекательность, чем приключениям золотоискателей, сценам из жизни спортсменов или профессиональных военных" (Ван Вик Брукс). Его лучшие книги и сегодня участвуют в гигантской битве идей на стороне сил мира.

© JackLondons.ru, 2013-2018
При копировании материалов просим ставить активную ссылку на страницу источник:
http://jacklondons.ru/ "Джек Лондон (Джон Гриффит Чейни)"

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной

Имя

1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь

ПринимаюПолитику конфиденциальности