Начало кризиса. Южные рассказы. Романы "Время-не-ждет", "Приключение", "Лунная долина"

С 1906 по 1911 год Джек Лондон опубликовал несколько сборников рассказов - "Лунный лик", "Любовь к жизни", "Дорога", "Потерянный лик", "Революция"^*, "Когда боги смеются", в которых он в общем продолжал разрабатывать темы, ранее наметившиеся в его творчестве и уже рассмотренные нами. Эти сборники содержали немало блестящих произведений, упрочивших славу Лондона-новеллиста. Приход новых тем в творчество Лондона связан с путешествием вокруг света.

^* (Сборник "Революция" включал также статьи Лондона.)

Красочная фауна островов, к которым приставал "Снарк", пересекая Тихий океан, своеобразие быта и нравов туземных племен и жизни белых переселенцев вдохновили писателя на создание целого цикла рассказов о южных морях.

"Снарк" бросал якорь не только на Гавайях, но и у Маркизских островов, и у архипелагов Самоа, Фиджи, подолгу стоял у Новых Гебридов, у Соломоновых островов. На разе впечатлений возник сборник "Рассказы Южных моей" (1911), а затем - "Сын солнца" (1912) и "Храм гордыни" (1912).

Для большинства Южных рассказов характерна насыщенная приключенческая канва - как раз то, что увлекает читателя, ищущего в литературе только развлечения.

Читателю запоминается Дэвид Гриф - герой цикла "Сын солнца", совершающий самые невероятные дела, в общем справедливый и благородный в своих решениях. Он способен проучить грубияна и зазнайку, восстановить справедливость и добиться любой ценой уплаты долга, он готов даже помочь островитянам избавиться от пиратов.

Но не рассказы о приключениях капитана Грифа составляют вклад в американскую литературу, а нарисованный с огромной симпатией образ островитянина Отоо ("Язычник"), поднятого автором над образами белых; образ туземца Кулау, героического мятежника, преследуемого белыми завоевателями. Кулау так и умирает непобежденным, прижимая винтовку к груди, доказав, на что способен человек, несгибаемый духом.

В Южных сборниках Лондон спорил с эстетикой литературы "красной крови". Он рассказывал правду об истреблении туземцев белыми, показывая нечеловеческие методы, которыми немцы, англичане, французы, американцы устанавливали свое господство над цветным населением Океании. В этих рассказах уважение к трудной жизни островитян ("Дом Мапуи"), их мужеству и воле к сопротивлению ("Мауки"). Вот в этом и заключалось то ценное, что внесено Лондоном в американскую литературу Южными рассказами.

Иногда мы чувствуем в них иронию автора по отношению к европейцам, прибывшим на острова в погоне за экзотикой опасностей ("Страшные Соломоновы острова"). В рассказе "Неукротимый белый человек" писатель высмеивает так называемую "цивилизаторскую" миссию белого человека. Истинное содержание этой "миссии", как выясняет автор, - убийства.

Лучшие рассказы Южного цикла остались среди тех произведений литературного наследства Лондона, которые оказали влияние на американских писателей следующего поколения. Далеко не всегда это влияние, разумеется, было прямым и опосредствованным, и не всегда можно найти его официальное подтверждение в высказываниях тех или иных писателей. Но перечитывая те страницы новеллы "Дом Мапуи", где рассказывается, как старуха туземка одиноко плывет в океане и смело вступает в бой с акулой, или отрывок из рассказа "Кулау-прокаженный", где описывается, как слабеющий Кулау видит во сне себя молодым, объезжающие диких лошадей, невольно вспоминаешь повесть Э. Хемингуэя "Старик и море", борьбу старика с акулами и его сны, в которых ему снятся львы.

Южные рассказы были своеобразным явлением в творчестве Лондона. И хотя большинство их не достигало уровня Северных; хотя многие из них лишены той чудодейственной силы и убедительности, которая присуща была Северному циклу, они все же интересны, и прежде всего новым решением колониальной темы, разрабатываемой еще Киплингом.

В то же время наряду с сильными сторонами именно в новеллах о Южных морях ощутимее, чем прежде, сказываются расовые предрассудки писателя - весь багаж буржуазной идеологии, который нес он на себе. К этому мы вернемся несколько позже при разборе романа "Приключение".

Где-то на рубеже 1909-1910 годов намечается кризис в творчестве Джека Лондона, характер и причины которого становятся яснее при рассмотрении творчества Лондона-романиста.

В июне 1910 года сериями начал публиковаться новый его роман "Время-не-ждет", в котором, подобно рассказу "По ту сторону черты" и пьесе "Кража", изображался человек, порывающий со своим классом. Лондон возвращался в романе к тематике раннего творчества - Аляске^*. Первые же главы напоминали о писателе, хорошо знакомом по Северным рассказам и "Дочери снегов". Вновь замелькали известные названия - Клондайк, Юкон, Доусон, Сороковая Миля, знакомые характеры и пейзажи.

^* (В цикле рассказов о Смоке Беллью (1912) Лондон вновь обращается к северной тематике. Но лишь отдельные рассказы этого цикла могли идти в сравнение с созданным ранее.)

В центр романа поставлен был сильный и отважный золотоискатель Элам Харниш, напоминавший героев новелл Северного цикла. Лондон рассказал о головокружительной карьере одного из победителей золотой клондайкской лихорадки конца XIX века. Харниш становится миллионером на Аляске, затем биржевым игроком в Штатах и крупным предпринимателем в Калифорнии.

Мы помним, что в "Мартине Идене" Лондон привел к краху героя, пустившегося на поиски счастья в кругах привилегированного класса, он показал, что там не может быть подлинного счастья, ибо превыше всего его представители ценят деньги. Теперь, в романе "Время-не-ждет", разоблачая мир некоронованных властителей Америки, их моральное банкротство, писатель пытался наметить выход для человека, попавшего туда полным сил, не утратившего вкуса к жизни. Таким образом, далекий, казалось, по тематике от "Мартина Идена" новый роман был близок ему проблематикой.

Выход, по мысли Лондона, заключался для не утратившего полностью совесть человека в том, чтобы порвать с миром бизнеса, отрешиться от богатства и начать жить своим трудом. Бизнес - свое любимое занятие герой отдавав за любовь небогатой девушки и за семейное счастье, Очищенное от ажиотажа погони за золотым тельцом^*.

^* (Этой идеи не понял Ф. Шиллер, считавший роман проповедью "обогащения уже более "согласными" с законами природы путями" (Ф. Шиллер. История западноевропейской литературы нового времени, т. 3. Учпедгиз, М, 1938, стр. 336).)

Воплощая свою идею, писатель доказывал преимущества жизни на лоне природы, где нет разрушающих здоровье излишеств и где человек сам зарабатывает себе на хлеб.

Лондон старался углубленно и всесторонне обрисовать своего героя. Он показывает, как дважды меняется его герой, как на его морали с удвоенной силой сказывается развращающее влияние его биржевой деятельности при переезде в США.

Харниш учится прилично есть, одеваться, держаться, он даже берет уроки правильного английского языка. Немного времени потребовалось ему, чтобы уразуметь нехитрую механику общественных взаимоотношений. Изменяясь внешне, герой преобразуется и внутренне. Утрачивая совесть, он превращается в безжалостного пирата финансовых морей.

Как и в романе "Мартин Идеи", Лондон изображает героя в развитии и взаимодействии с окружающей средой. Внутренние перемены в свою очередь накладывают отпечаток на внешний облик героя. Лицо Харниша становится замкнутым и угрюмым, в глазах появляется выражение жестокости, тело становится дряблым: он пьет, чтобы забыться после повседневных забот и треволнений. Жизнь финансиста - нездоровая жизнь: Харниш слишком мало двигался, много ел, обрюзг, пристрастился к спиртному, наметились мешки под его глазами.

Пробуждающееся чувство к Дид Мэсон, поездки по холмистым просторам дикой части Калифорнии, где он чувствует себя очищенным и облагороженным, встречи с жителями этих районов натолкнули героя на мысль о переселении в мир чистой природы, свободной от уродующей человеческую душу цивилизации. Любовь к Дид (как прежде любовь Мартина Идена к Руфи) играет основную роль в перестройке жизненной философии и в новых переменах Харниша. Дид заявляет, что никогда не выйдет замуж за Харниша-бизнесмена, так как он занимается нечестным делом и "ничего не создает".

Тогда Харниш бросает игру на бирже и вкладывает свои миллионы в дело благоустройства Окленда и окружающих городов, намереваясь хоть "что-то создать" и вести "честную игру". Но все же по-прежнему он принадлежит бизнесу.

Отвергая его любовь, героиня отвергала и его тридцать миллионов. Автор тем самым подчеркнул бескорыстность Дид, ставящей чувство неизмеримо выше денег. Героиня не желает быть ненужной игрушкой, одиноко брошенной в роскошном особняке. Идеал ее - прочная, дружная семейная жизнь, пусть без богатства и изобилия, пусть простая и экономная - это не огорчает ее; важно, чтобы супруги больше времени посвящали друг другу и их любовь не разъедалась, как ржавчиной, властной жаждой наживы. Дид Мэсон - положительная героиня Лондона - образ, каких немного в американской литературе.

Писатель сохраняет в облике Харниша-биржевика человеческие качества, выделяет его на фоне гнусного, не брезгующего никакими средствами финансового мира, показывает его стремление не участвовать в обмане рабочих, быть "честным" дельцом. Именно эти качества Харниша служат предпосылкой его "измены" правящему классу и превращения в фермера. Но все же решающую роль в его перерождении играет любовь. Даже для отъявленного игрока и бизнесмена Элама Харниша любовь оказывается слишком большой ставкой, чтобы он мог ею рисковать. Он бросает бизнес, пускает деньги на ветер и уходит с любимой от цивилизации на маленькую ферму в сказочном уголке Лунной долины, где супруги все делают собственными руками и обретают счастье.

Здесь, в Лунной долине, Харниш устоял еще против одного соблазна. Натолкнувшись на размытую дождем золотую жилу, он засыпает ее, вновь доказав, что любовь дороже золота. Герой, всю жизнь страшившийся любви, познал, что именно любовь является величайшим благом на земле. Так любовь побеждает бизнес.

История любви Харниша и Дид изображена на широком социальном фоне. Писатель не упускает случая для новых разоблачений капиталистической Америки. С обличениями мира крупных хищников выступает Элам Харниш. Критика "честным" дельцом Харнишем американской системы ведется с позиций, близких к социалистическим. Он считает источником всех богатств - полезный труд. И роль дельцов уводится к тому, чтобы любыми путями втиснуться между рабочими и плодами их труда. "Эти мошенники и есть так называемые бизнесмены, - рассуждает Харниш. - Втиснувшись между рабочим и продуктом его труда, они урывают свою долю богатств"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 7, стр. 141. )

Харнишу нельзя отказать в проницательности, когда он вскрывает механизм ограбления трудящегося люда и атмосферу взаимного обмана, царящего в капиталистическом обществе. Он говорит, что рабочих и бедных фермеров грабят мелкие дельцы и лавочники, которые "урывают, что могут, из продуктов труда; но в сущности - через их посредство- рабочих грабят крупные дельцы... Но над крупными дельцами стоят финансовые магнаты... Эти магнаты уже не столько разбойники, сколько игроки. Им мало своей добычи, ради азарта они грабят друг друга... Все они в первую очередь заняты тем, что грабят рабочих, но время от времени одна шайка нападает на другую, пытаясь отнять награбленное добро"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 7, стр. 142-143.)

В романе писатель дал реалистическую картину жизни штата Калифорния начала XX века. Изобразил он и забастовочное движение, и кризис, потрясший США в 1907 году. По признанию американских буржуазных исследователей, Лондон правдиво описал мощь железнодорожных компаний в Калифорнии, контролировавших штат не только экономически но и политически.

Вскрыв паразитизм финансистов, вредность и антиобщественный характер их деятельности, Лондон тем самым предвосхитил "Трилогию желания" Драйзера, первый роман которой "Финансист" появился два года спустя после выхода "Время-не-ждет".

Несколько слов о слабостях этого романа. Прежде всего, о решении темы: путь, по которому повел автор миллионера,- особый, исключительный путь, не характерный для людей этого класса. В силу этого обстоятельства разрешение конфликта хоть и казалось интересным, свежим, не было столь убедительным, а сам роман - столь неотразимо правдивым, как созданный перед ним "Мартин Идеи".

Есть в этом романе и менее существенные просчеты. Писателю временами изменяет чувство жизненной правды в обрисовке героя. Так, например, Харниш наделен неким чутьем, которое дает ему возможность предчувствовать открытие золота в среднем течении Юкона. На предчувствии он и строит свою предпринимательскую деятельность.

Желая подчеркнуть положительные качества Харииша, Лондон увлекается показом его превосходства над окружающими герой побеждает в силовых состязаниях, оказывается самым выносливым (превосходя даже привыкших к местным условиям индейцев), в драке ему тоже нет равных, ибо, как заявляет автор, у него от природы идеально налажена связь между нервными центрами и мускулатурой. Женщины от него без ума. Харниш столь необычайно вынослив, что после двухмесячного напряженного путешествия по снежной пустыне, пройдя дистанцию с невероятной скоростью и сверхчеловеческим напряжением сил, загнав двух партнеров индейцев и покрыв за последний день свыше ста километров, промочив, наконец, ноги (это в лютый мороз!), Харниш по достижении финиша пустился в пляс и переплясал отдохнувшего и самого неутомимого из плясунов.

В 1909-1910 годах Лондон работает необычайно напряженно. За эти два года он создал не менее двадцати пяти рассказов, часть очерков из книги "Путешествие на "Снарке", два цикла статей, пьесу "Кража", написал роман "Время-не-ждет". Он работает с такой нагрузкой, с какой никогда не работал. Это ему приходится делать, чтобы расплатиться за авансы, взятые у издателей (немало средств потребовало его путешествие и лечение), и чтобы добыть деньги для расширения и благоустройства ранчо и введения некоторых новшеств в своем хозяйстве. Уставший от напряженной писательской деятельности Лондон не прочь отдохнуть, но он не может себе этого позволить.

Всего несколько месяцев спустя после появления романа "Время-не-ждет", в том же 1910 году, он публикует другой роман - "Приключение"^*. Отступая от своих художественных принципов, от реализма, Лондон делает попытку создать бестселлер - книгу, рассчитанную на низкие издательские и читательские вкусы и хорошо раскупаемую. Соответственно этой задаче строился и сюжет. Уже вступление характеризовало нацеленность автора достаточно исчерпывающе.

^* (Роман печатался с продолжениями журналом "Popular Magazine" с ноября 1910 г. по январь 1911 г. Вышел отдельной книгой в марте 1911 г.)

Изнуренный дизентерией бледнолицый в помятой шляпе "стэтсон" и с крупнокалиберным автоматическим пистолетом на поясе въезжает в барак верхом на косматом людоеде. Барак набит больными, стонущими дикарями. Их - двадцать, они караулят малейшее неосторожное движение этого человека и жаждут его крови. Каждую минуту они готовы растерзать его белое тело. На плантации работают двести таких же кровожадных, но находящихся в добром здравии каннибалов, и всех их держит в повиновении этот один-единственный, не способный ходить и поминутно теряющий сознание бледнолицый. Такова завязка романа. Весь он состоит из нанизанных один на другой, при отсутствии достаточных усилий связать их, дешевых эффектов. Положения и конфликты романа мелодраматичны, но автор и не стремился к иному. Он полагал, что псевдоромантика кровавых стычек и убийств - лучший способ завоевать читателя.

"Приключение" создавалось на материале плаваний по южным морям, частично описанных в опубликованной в том же году книге "Путешествие на "Снарке". Поэтому небезынтересно сравнить два этих произведения.

Очерки о путешествии пронизаны симпатиями к островитянам, полны мягкого юмора и являются образцом первоклассной литературы. Читатель узнает из них не только об охотниках за головами, но и о радушии, человеколюбии дикарей. Писатель восхищен их гостеприимством и обычаями. В "Приключении" же туземцы изображаются только черной краской, только кровожадными и коварными, полностью лишенными элементарных человеческих качеств. Лондон обходит при этом подлинные причины ненависти туземного населения к белым.

Пересказывая были и небылицы об этой ненависти, о коварстве и зверствах островитян, писатель забывал о том, что чаще белый человек приходил на острова как завоеватель, претендент на землю и богатства тех мест, где жило туземное население. Белые колонизаторы огнем и мечом прогоняли аборигенов с их исконных земель, обманывали, спаивали их, превращали в рабов, прикрывая свою гнусную деятельность возвышенными фразами о цивилизаторской миссии. Всего этого, казалось, не понимал Лондон. Правда, симпатии писателя на стороне более гуманной героини, американки Джен Лекленд, но и к жестокому англичанину Дэвиду Шелдону автор более расположен, чем к туземцам. Лондона, видимо, не насторожило то, насколько мрачно нарисованы им чернокожие. Коммерческие соображения оказали столь сильное влияние, что он готов был добиться занимательности любой ценой. Хотел этого или не хотел писатель, но объективно роман выглядел как оправдание колониализма, права белых на "руководство" диким населением Океании.

Фальшивый по идейному замыслу и слабый в художественном отношении, роман "Приключение" не снискал сколько-нибудь заметной популярности и вскоре был забыт. Однако важно проследить причины его появления, поскольку он явился своего рода симптомом в творческом развитии Лондона и ознаменовал начало кризиса, трагически сказавшегося на дальнейшей его судьбе.

Вспоминая о юности, о том, как и почему он стал писателем, Лондон рассказывал, что решающим стимулом поисков пути к карьере на литературном поприще было осознание того, что умственный труд имеет безусловные преимущества перед физическим. Физический труд обладал, по мнению Лондона, той отрицательной особенностью, что запас его у человека с каждым днем истощался и работник лишен был возможности восстановить его, "восстановить запас своей мускульной силы"^*. Наступал день, когда он становился банкротом и ему ничего не оставалось, как пасть на дно общества, превратиться в бродягу, жалкого обитателя ночлежного дома, стать "отбросом на человеческой свалке".

^* (Д. Лондон. Соч., т. 5, стр. 660.)

Поняв эту горькую истину, Лондон, прежде боготворивший физический труд и находивший в нем радость, переживавший чувство гордости после рабочего дня, дал себе клятву никогда не браться за тяжелый физический труд.

Молодой Лондон пришел также к заключению, что в капиталистическом обществе не только физический труд, но и человеческий мозг является товаром. Однако "торговец мозгом" в пятьдесят - шестьдесят лет, в то время, когда рабочий уже истощает запас своих сил, вступает в расцвет деятельности. Чтобы не оказаться к Старостина человеческой свалке, Лондон и решил стать литератором, "торговцем мозгом".

Вполне возможно, что дело обстояло сложнее, чем это описано в статьях Лондона "Что значит для меня жизнь" и "О себе", однако несомненно, что одним из решающих стимулов обращения его к литературной деятельности является стремление превратить ее в источник заработка.

Лондон стремился раскрыть секрет издательских вкусов, тайну успеха преуспевающих писателей и в конце концов сумел это сделать - его рассказы стали охотно приниматься журналами, а он сам приобретать известность. Таким образом, на его раннее творчество определенный отпечаток наложило стремление приспособиться к издательским вкусам, влияние литературных традиций. Именно поэтому, проявляя себя самобытным писателем в выборе тематики творчества, демонстрируя недюжинное мастерство художника слова, Лондон в ранний период творчества все же оказывается связанным в своей критике американского общества. Это отчетливо обнаружилось в первых трех сборниках рассказов и романе "Дочь снегов". (Причем здесь необходимо отметить, что Лондон - публицист и общественный деятель - ушел дальше по пути демократизма и революционности, чем Лондон-писатель.) В этом не последнюю роль сыграли литературные традиции и издательская практика, не прекращавшиеся усилия насаждать литературу, пропитанную розовым оптимизмом, лишенную социальных проблем, ханжески "добродетельную".

Еще в письме к Клоудесли Джонсу от 30 марта 1899 года, в самом начале творческого пути, молодой писатель возмущается сентиментальностью и показной добродетелью американских литературных журналов, их лицемерной боязнью "вогнать в краску американских барышень"^*.

^* (Ch. London, v. 1, p. 285.)

В статье "Еще о претендентах стать писателями" (1902) Лондон говорит, что молодой талантливый человек, стремящийся в Америке стать писателем, вынужден работать на потребу рынка, а не во имя славы, не для создания непреходящих ценностей. Писатель стоит перед неумолимой дилеммой: писать ли высокохудожественные произведения и сидеть без хлеба или создавать надуманные вещи и таким образом быстро обрести достаток.

"Печально то, - замечает Лондон в статье "Страшное и трагическое в художественной литературе" (1903), - что писатели в первую очередь пишут для хлеба, а затем уже для будущего и что их уровень жизни полностью зависит от роста их способности зарабатывать на хлеб; таким образом, им некогда подумать о славе; процветают эфемерные творения, а великие произведения остаются ненаписанными"^*.

^* (J. London. The Terrible and Tragic in Fiction. "The Critic", 1903, June, p. 543.)

Осознавая преобразующую роль искусства, Лондон все более тяготится ограничениями буржуазных издателей. Он восхищен реализмом Горького и Норриса, его влечет жизненная правда, он хочет писать о том, что пережил и что просится на бумагу, хочет противопоставить рафинированным произведениям, написанным в духе закоренелых традиций, нечто новое, пусть грубое, но жизненное.

В 1902 году Лондон порывает с ловким издателем Мак-Клюром, о котором с гневом говорит, что тот хотел сделать из него евнуха, хотел, чтобы Лондон писал безобидные буржуазные произведения и потворствовал буржуазным инстинктам^*. Писатель переживал материальные затруднения, но устоял перед соблазнительным предложением Мак-Клюра пойти дорогой легкого успеха, продать свое перо.

^* (London to Brett, March 7, 1907 (письмо хранится в Хантингтонской библиотеке).)

Авторитет, завоеванный у читателя, и договоры с более демократическим издательством "Макмиллан компани" создали для Лондона условия писать реалистические произведения и даже выступить с открытой пропагандой социализма.

Чтобы охарактеризовать трудности, с которыми встретился прогрессивный писатель, следует сказать, что статья Лондона "Вопрос о максимуме", купленная журналом Мак-Клюра, в течение семи лет держалась под сукном и автор получил возможность опубликовать ее в сборнике только в 1905 году у Макмиллана. Одна из самых ярких статей "Революция", за которую "Кольерс" заплатил в 1905 году, почти три года не выходила в свет - три бурных года американской и мировой истории.

Редактор "Макмиллан компани" Бретт, прочтя "Железную пяту", был напуган обличительным пафосом романа. Чтобы обезопасить себя и автора, он просит писателя убрать наиболее острые места, могущие послужить основанием для привлечения к судебной ответственности. Лондон категорически отказывается делать сокращения и берет всю ответственность за книгу на себя, заявив, что готов сесть в тюрьму. Во всяком случае, иронизирует писатель, за это время он успеет написать пару книг и получит превосходную возможность для чтения^*. Предлагалось изъять отдельные места и в других книгах, в частности в "Людях бездны".

^* (London to Brett, 1907 Jan. 16 (хранится в Хантингтонской библиотеке). Частично письмо цитировалось в кн.: P. Foner, p. 95.)

В июне 1905 года редактор издательства "Макмиллан компани" сообщает Лондону, что английский издатель Хейнеман возвратил сборник "Война классов" с просьбой внести изменения в текст. В таком виде сборник не может появиться в Англии. Хейнеман указал четыре места в статье "Скэб", которые требовали немедленной переделки. Нужно было изъять имена американских миллионеров Рокфеллера и Коллиса Хантингтона вместе с критикой в их адрес. Но это, по-видимому, было лишь прикрытием. Главное, требовалось убрать имевшееся в статье указание на английского короля Эдуарда и представителей правящей династии, как на нахлебников английского народа.

Желая, чтобы сборник был напечатан в Англии, Лондон произвел указанные изменения, -но он предупредил "Макмиллан компани", что настаивает на полном тексте в американском издании. В нем изменений произведено не было^*.

^* (Сопоставление американского и английского изданий "Войны классов" было проведено американским литературоведом Хенсли Вудбриджем. См. Hensley С. Woodbridge. Variants in the American and English Editions of the "War of the Classes" by Jack London ("The American Book Collector", 1961. v. XII, No. 3). )

За Джеком Лондоном укрепляется кличка "красный", его травит пресса, некоторые библиотеки накладывают запрет на его книги, сыпятся обвинения в плагиате, безнравственности, выступлении против конституции.

Друзья предостерегали писателя от чрезмерного радикализма, но Лондон заявлял, что только в том случае он может быть писателем, когда откровенен и правдив. А если отвергнут это его стремление, он уйдет на ранчо выращивать картофель и разводить кур. В 1907 году Лондон имел полное право гордо заявить: "В "Дороге" и во всей моей работе, во всем, что я сказал, написал и сделал, я был правдив"^*.

^* (London to Brett, Jan. 7, 1907 (частично цитируется также в книге И. Стоуна на стр. 242).)

Однако злобная травля в печати не прошла бесследно: сборник рассказов "Дорога", романы "Железная пята" и "Мартин Идеи" расходились плохо. Автор вынужден был отказаться от замысла написать книгу о "людях бездны" Америки, о капиталисте, превращающемся в социалиста^*, и от ряда других замыслов, в частности от плана цикла книг в дополнение к своим произведениям "До Адама" и "Железная пята", который должен был охватить главнейшие этапы человеческой истории. Укрепившаяся за Лондоном слава социалиста насторожила издателей. "За мой социализм безмозглые капиталисты бойкотировали и занесли меня в черные списки",- вспоминал он позже^**.

^* (В документах Лондона, хранящихся в Хантингтонской библиотеке, имеются заметки, свидетельствующие о существовании этих замыслов.)

^** (Joan London. Jack London and His Times, p. 333.)

Все это приводит к тому, что после вынужденного возвращения из путешествия на "Снарке", тяжелой болезни и в связи с пошатнувшимися финансовыми делами Лондон решается пойти на уступки издательским и читательским вкусам. Уступки делались им и ранее (финал "Морского волка", купюры в некоторых рассказах), но в данном случае речь шла о принципиальном шаге Лондона - он решил работать на потребу рынка, создать бестселлер. Так появились роман "Приключение" и ряд рассказов, включенных в сборники 1911 и последующих годов^*.

^* (В сборнике "Сказки южный морей" (1911) появился и не понравившийся В. И. Ленину рассказ "Потомок Мак-Коя".)

Лондон особенно много пишет в эти годы; и с этого времени как бы два писателя все ожесточеннее начинают в нем бороться: один - социалист и реалист, другой - делец, сочинитель бестселлеров. Эта борьба дорого стоит самому Лондону. Сочинение чтива приносило деньги, но оставляло тяжелый осадок, чувство неудовлетворенности^*: У писателя возникает глубокое отвращение к своей профессии. Он говорит, что был бы рад не писать, а копать ямы, затрачивая вдвое больше времени, чем требует от него писательский труд, что ему приходится вымучивать из себя то, что требуют буржуазные издатели. "Правда не интересует издателей; они не хотят, чтобы писатели говорили правду. Писатель не сможет продать произведение, говорящее правду, так зачем же ему биться головой в каменную стену? Он дает издателям, что они хотят, так как знает, что то, во что он верит и о чем любит писать, никогда не будет куплено"^**.

^* (С большим трудом, почти с отвращением писались новеллы, вошедшие в сборник "Смок Беллью" (1912). )

^** ("The editors are not interested in the truth; they don't want writers to tell the truth. A writer can't sell a story when it tells the truth, so why should he batter his head against a stone wall? He gives the editor what they want for he knows that the stuff he believes in and loves to write will neverbe purchased". Эти слова Лондона переданы интервьюером Эмануэлем Джулиусом в журнале "Western Comrade". Цит. по "Current Opinion", Jan. 1911, v. LXII, No. I, p. 47. Частично они приводятся в кн.: P. Foner. Jack London: American Rebel, p. 122.)

В письме к Э. Синклеру Лондон говорит, что, имей он возможность выбора, он никогда бы не прикоснулся пером к бумаге, за одним исключением: чтобы написать социалистическую статью и сказать буржуазному миру, как сильно он его презирает^*.

^* (P. Foner. Jack London: American Rebel, p. 110. )

В 10-е годы Джек Лондон все дальше и дальше отходит от социалистического движения, испытывая сильное разочарование в перспективах его развития. В канун первой мировой войны социалистическое движение США было заражено оппортунизмом, в нем отсутствовало единство. Партия пережила ряд расколов: в 1909 году произошел раскол в организациях социалистов на Тихоокеанском побережье, а в 1912 году - общенациональный раскол и исключение из Социалистической партии Билла Хейвуда.

Характеризуя этот период развития американского рабочего движения, председатель Компартии США У. Фостер говорил, что рабочий класс в США был боевым и потенциально сильным, но совершенно незрелым в идеологическом отношении, "он не имел ни хорошо организованных профсоюзов, ни своей широкой массовой партии и находился во власти самого реакционного в мире профсоюзного руководства, являвшегося в руках капиталистов одним из самых мощных средств дезорганизации и эксплуатации рабочего класса"^*.

^* (У. Фостер. Очерк политической истории Америки, стр. 469.)

На конференции Социалистической партии в 1912 году было принято добавление к уставу, означавшее, что партия отказывается от революционных методов борьбы и изгоняет из своих рядов членов, защищающих "насилие как оружие рабочего класса в деле его освобождения"^*.

^* (Л. И. Зубок. Очерки истории США, стр. 328.)

Лондон, бывший убежденным сторонником революции, звавший к активным и решительным действиям, не мог не переживать сильного разочарования курсом на реформистские методы, и это содействовало усилению индивидуалистических тенденций в мировоззрении писателя. Индивидуалистическое начало, с которым всю жизнь боролся Лондон, все заметнее одерживает верх, писатель все более замыкается на своем ранчо в Лунной долине, отдает заботам о нем все свободное время.

Отражением этой борьбы и ее своеобразным итогом явился вышедший в 1913 году роман "Лунная долина".

Значительная часть нового романа была посвящена описанию жизни американских трудящихся и их борьбе. Главы о забастовке и сражениях рабочих со штрейкбрехерами принадлежат к числу лучших в американской литературе. Однако основная идея романа, оправдывавшего уход забастовщика от борьбы, была ложной, и это сделало фальшивым все произведение. В романе "Время-не-ждет" бизнесмен бросал грязную финансовую и предпринимательскую деятельность и бежал на лоно природы. Это звучало малоубедительно, но такой выход был оправдан для честной, глубокой натуры. Шаг Элама Харниша продиктован его совестью. Бегство же рабочих Билла и Саксон - героев романа "Лунная долина"- выглядит как капитуляция. Выбранный ими путь - не тот путь, которым идут сознательные рабочие и которым должен идти рабочий класс.

В "Лунной долине" обосновывался уход самого Лондона от общественной жизни на ферму. Этот шаг, как мы видели, имел историческую почву, но не имел оправданий, был глубоко ошибочным и сыграл впоследствии трагическую роль в судьбе большого писателя.

Изобразив рабочих, порывающих со своим классом и превращающихся в фермеров, Лондон отразил типичный процесс для Америки 70-х - первой половины 80-х годов, когда были еще открыты клапаны в виде свободных земель на западе^*, дававшие выход попавшим в кабалу рабочим и ослаблявшие классовую борьбу. Но это явление перестало быть типичным к началу XX века (действие романа начинается в 1907 году), после того как свободные земли были уже заселены и прекратился отток рабочих рук в эти столь необходимые капиталистической Америке резервуары. Следовательно, выход, указанный Лондоном в романе, был ложным не только потому, что уводил от проблем классовой борьбы и означал капитуляцию, но прежде всего потому, что не отражал реальных фактов современной американской действительности.

^* ("Великий предохранительный клапан против возникновения постоянного пролетарского класса" - так называл Ф. Энгельс отток рабочих в ряды фермерства на новые земли. См. Ф. Энгельс. Положение рабочего класса Англии 1848 г. Госиздат, М., 1928, стр. 316 (Приложение к американскому изданию 1887 г.).)

"Лунная долина", принадлежащая к числу самых больших по объему романов Лондона, композиционно не сложна. Роман состоит из трех частей: первая посвящена описанию жизни главных героев до брака, вторая - их семейной жизни, третья, продолжая рассказ о молодой чете, описывает ее бегство из города, поиски местечка в Америке, где можно построить семейное счастье, и то, как она его нашла.

Герои - возчик Билл Роберте и прачка Саксон - простые американские труженики, это коренные американцы, как подчеркивает Лондон, внуки пионеров - как раз те, кому должны по праву принадлежать богатства страны.

Немало страниц романа посвящено зарождению и развитию любви Билла и Саксон. Писатель тонко и с большим тактом рассказывает о чувствах героев, показывает их глубину и прочность, тем самым подчеркивая, что трудовые люди способны на сильную и "умную" любовь. Лондон старается проанализировать, как сердце и разум "сотрудничают", углубляют привязанность и приводят, наконец, героев к прочной дружбе, одухотворенной уважением друг к другу и чувством любви. "Лунная долина" принадлежит к числу романов, не кончающихся свадьбой. Повествуя о семейной жизни героев, писатель старается раскрыть законы прочного семейного счастья. Он находит эти законы во взаимном уважении, стремлении супругов не подавлять вкусы и привязанности друг друга, а содействовать их проявлению, в заботе друг о друге и взаимоподдержке.

Женщина должна быть для мужчины товарищем, считает Билл^*. Женщине, по мысли автора, принадлежит в семье особое место. Именно Саксон, как это делала в свое время ее мать, препятствует распаду семьи, когда взаимное непонимание или человеческие слабости грозят ее разрушить^**. Саксон следует примеру матери: в трудное время забастовки после дикой ссоры Билла с жильцом и женой и последовавшего затем ареста ей на помощь приходит разум.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 76.)

^** (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 53. )

По роману рассеяно множество замечаний о семейной жизни, высказанных различными персонажами в виде советов молодоженам и уроков, извлеченных героями из собственного опыта. Нет нужды останавливаться на всех, однако некоторые из них представляют интерес для понимания отношения писателя к женщине.

Жена, по мысли автора, вдохновляет мужа на смелые деяния. "Ты - мой Жизненный Элексир", - говорит жене Билл^*. Во время странствий в поисках Лунной долины Саксон нередко из советчицы и помощницы превращается в ведущую силу их семейного союза, становится руководителем^**. Лондон считает, что супруги должны больше времени уделять друг другу, и жизнь на ферме будет способствовать их семейному счастью.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 428 (в оригинале: "You are my Tonic Kid"). )

^** (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 293, 318.)

Билл приходит к выводу, что работа еще не все в жизни, есть масса интересных занятии. Среди них - спорт, путешествия, развлечения. Герои собираются разумно сочетать физический труд и развлечения, они решили не гнаться, как это модно в Америке, за богатством.

Писатель считает, что удачное сочетание характеров, разум и единодушие супругов являются основными предпосылками их духовного счастья и материального процветания. Билл и Саксон все делают совместно, дружно, по выражению Билла, "работают, как пара лошадок"^* и это приносит им победу над обстоятельствами.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 482 (в оригинале: "It's ben team-Work").)

Завершается роман характерным для Лондона этих лет моментом - счастливая супружеская пара ждет рождения ребенка^*.

^* (Таков же финал романа "Время-не-ждет". )

Логика развития мировосприятия Билла Робертса отразила эволюцию взглядов самого автора. Это сказалось и в отношении Билла к физическому труду, и в оценке социалистического движения, и в предпочтении дикого уюта долин варварской городской жизни, и во многом другом.

В романе Лондон выступает как зрелый реалист, обрисовывая быт городского пролетариата, изнуряющий труд, ставший уделом эксплуатируемых, бесцветный образ жизни, толкающий мужчину в кабак, а женщину доводящий до сумасшествия, рано превращающий в старуху. Роман является большим, нежели повестью о судьбе двух героев - в нем показаны нищета и убожество жизни многих простых тружеников, показана сложность условий, в которых складываются и пробивают себе дорогу идеи объединения пролетариата и классовой борьбы.

Взгляды Саксон, Сары, подруги Саксон Мери, помогают показать сложность и противоречивость социальной среды, и Лондон рисует, как эта среда порождает протест. У женщин в прачечной и у Сары в семье он стихиен, выливается в истерику или в семейные ссоры. Обремененная повседневными домашними заботами, уставшая от серой, безрадостной жизни, Сара отговаривает Саксон от замужества, с горькими упреками обрушивается она на мужа, который "бегает по митингам социалистов, горячится, болтает там всякий вздор, платит взносы в этот их забастовочный фонд и вырывает у своих детей изо рта последний кусок хлеба, вместо того чтобы поладить с хозяином"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 14-15.)

Мужчины - Билл, Берт, Том,- сталкиваясь с несправедливостями и противоречиями жизни, пытаются глубже ее осмыслить. Берт приходит к заключению, что страна находится в руках шайки разбойников, он убеждается в фиктивности американской демократии, потворствующей обману. Себя и обоих друзей он относит к потомкам тех "несчастных" американцев, которые остались честными себе в убыток. Берт становится сторонником решительных действий, хотя и сомневается в их успехе. Он призывает бороться и погибнуть в борьбе. "Мы будем разбиты,- заявляет он,- это ясно, но надо хоть напоследок доставить себе удовольствие"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 163 (в оригинале: "We're licked anyhow, but we can have a last run for our money").)

Анархической идеологии Берта Лондон противопоставляет взгляды Тома, сторонника лостепенного, реформистского пути к социализму. Реформист Том считает, что "помаленьку да полегоньку" люди в конце концов придут к социализму путем голосования.

Писатель в образе Берта и Тома типизирует две, по его мнению, крайности американского социалистического движения. "Том говорит, что мы пока ничего не добьемся, а Берт, что не добьемся никогда"^*. И автор иронизирует над носителями этих взглядов.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 174 (в оригинале: "We're licked anyhow, but we can have a last run for our money").)

Реформист Том развенчивается в сцене разговора с Сак-сон:

"- Том, ты давно социалист?

- Лет восемь.

- А много это тебе дало?

- Даст... со временем.

- Ты, пожалуй, раньше умрешь. Том вздохнул:

- Боюсь, что ты права. Все развивается так медленно. Он снова вздохнул. Она с грустью отметила терпеливое и усталое выражение его лица, сутулые плечи, натруженные руки,- все это как бы подтверждало бессилие его социальных воззрений",- заключает Лондон^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 176 (в оригинале: "We're licked anyhow, but we can have a last run for our money").)

Позже писатель вновь возвращается к критике взглядов Тома: Саксон прямо называет его социализм мечтой. Она же не хочет жить мечтой, а хочет, чтобы это было в жизни, теперь же^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 242 (в оригинале: "We're licked anyhow, but we can have a last run for our money").)

Критика анархически настроенного Берта осуществляется иными средствами - он бесславно гибнет в стычке с полицией и штрейкбрехерами.

Лондон подвергает резкому осуждению разброд, царящий в социалистическом движении. "Посмотри,- говорит Билл жене,- даже социалисты вечно спорят, откалываются, выставляют друг друга из партии. Прямо сумасшедший дом, я сам теряю разум, когда об этом думаю. Одно мне ясно: нужно, чтобы уже сейчас жить стало легче"^* (курсив мой.- В. Б.).

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 174 (в оригинале: "We're licked anyhow, but we can have a last run for our money").)

Как бы невзначай оброненная Биллом заключительная фраза раскрывает причины бегства героев и бросает свет на обстоятельства, приведшие к кризису мировоззрения автора "Лунной долины". Для Лондона было важно, "чтобы уже сейчас жить стало легче". Он убедился, что при современном состоянии рабочего движения и той ошибочной политике, которую приводило руководство, нельзя рассчитывать на коренные изменения американского строя в ближайшем будущем. Как и сам писатель, герои романа ищут пути, чтобы сейчас же, немедленно стало легче.

Воззрения и Тома и Берта неприемлемы для Билла: программа Тома слишком нетороплива, и неизвестно, осуществится ли когда-либо, путь же Берта бесперспективен. Сторонника третьей линии Билл не встретил. И, как пробку из жидкости, городская действительность вытолкнула героя "Лунной долины" за пределы классовых конфликтов, как выталкивала тысячи американских пролетариев рознь и ошибочная программа Социалистической партии.

С большой художественной силой и правдивостью описывает Лондон в романе классовые бои американского пролетариата, показывает, как разрастается забастовка рабочих района залива Сан-Франциско, вовлекая новые профсоюзы, как она обостряется и обнажает подлую роль прессы и церкви - верных слуг монополий. Капиталисты пытаются использовать штрейкбрехеров. Правительство пускает в ход войска, возникают кровавые стычки, газеты требуют крови за кровь, и во всех церквах Окленда священники произносят свирепые проповеди, клеймя забастовщиков^*. Хозяева всеми средствами провоцируют беспорядки, пускают в ход подкуп, но повсеместно поддерживают друг друга. Писатель говорит о непримиримости классовых интересов капиталистов и трудящихся.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 185. )

Тяготы забастовки непосильным бременем ложатся на рабочие семьи. Борьба становится все более и более ожесточенной. Профсоюз строительных рабочих не поддержал забастовки, предприниматели наняли новых штрейкбрехеров для борьбы со стачкой. Лондон устами Билла осуждает предательскую политику профлидеров.

Писатель стремится показать, как противоречивая, накаленная атмосфера воздействует на сознание героев. Издерганный буднями продолжительной забастовки, ежедневными стычками со штрейкбрехерами, Билл становится груб с женой. В то же время Саксон начинает понимать, что "если здесь и есть чья-то вина, то ее надо искать не в нем, а в тех непонятных законах жизни, которые заставляют людей грызться друг с другом, как собаки грызутся из-за кости"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 212.)

Автор с беспощадным реализмом рисует глубину отчаяния, в которое впадает после ареста мужа голодная, теряющая рассудок Саксон. Она узнает, что хозяева выбрасывают в океан излишки продовольствия. По заливу плавают дыни, взрезанные специально, чтобы морская вода их сделала непригодными для употребления. В море выбрасываются яблоки, апельсины, пойманная рыба. Саксон потрясена неслыханной несправедливостью.

Созерцая окружающий мир, Лондон содрогается и сомневается вместе с героями.

"И опять Саксон не понимала, что это за мир, где происходят такие дела, где у одних столько еды, что они ее выбрасывают, да еще платят за то, чтобы ее портили; а в то же время так много, так бесконечно много голодных, и дети мрут оттого, что пьют молоко истощенных матерей, и мужчины убивают друг друга, чтобы как-нибудь добыть работу, и старики и старухи вынуждены уходить в богадельню, потому что в жалких лачугах, которые, они, плача, покидают, их уже не могут прокормить"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 238.)

В результате жизненных испытаний и длительных размышлений, перебирая в памяти события замужней жизни, Саксон приходит к ошибочному заключению, что причиной всех ее несчастий была забастовка^*. В ее сознании возникает мысль бежать из Окленда, куда угодно: "Окленд - это только начало пути"^**. Она убеждает и Билла пойти на это.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 254.)

^** (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 251.)

Лондону удалось запечатлеть типическое явление американского рабочего движения начала XX века, роман был бы исторически достоверен, останови автор свое повествование на этом месте или изобрази он тщетность попыток героев найти в дальнейшем себе место в жизни, покажи он их деградацию, падение на дно социальной пропасти, превращение в бродяг или в батраков на чужой ферме, что и случилось с десятками тысяч безработных американцев после экономического кризиса 1907 года.

Не будь последней части, роман можно было бы рассматривать, как значительное произведение критического реализма, отразившее существенные процессы американского рабочего движения. Однако Лондон показал, как героям удалось обрести счастье на собственном клочке земли в найденной ими Лунной долине, а это было случайностью, явлением исключительным в условиях Америки тех лет. Лунная долина доставалась одиночкам, ухитрившимся чистым или нечистым (чаще последним) путем сколотить необходимую сумму денег для покупки участка. Поэтому в предложенном автором решении проблемы о путях рабочего класса нельзя видеть обобщения типических явлений. Вполне возможно, что на искажение действительности Лондон пошел в поисках счастливого финала.

Стараясь как-то объяснить удачу героев, писатель говорит, что Билл и Саксон не являются личностями ординарными. Он наделил их незаурядными способностями, физическим здоровьем и умом. Билл к тому же неплохой боксер, это помогает ему добыть необходимую сумму денег для обзаведения хозяйством.

Чтобы убедить читателя в верности пути, избранного героями, Лондон, не жалея красок, изображает природные богатства Калифорнии, блага, приносимые жизнью на лоне природы, подробно рассказывает о способах разумного хозяйствования на истощенной земле. В романе "Лунная долина" слышны отзвуки идей Руссо, Г. Торо и Л. Толстого.

Трудно спорить с тем, что свободный труд на земле, близость к природе доставляют человеку истинное наслаждение, однако, когда сравниваешь картины фермерской жизни, описанные за два с лишним десятилетия до появления "Лунной долины" в новеллах Гарленда, или в посвященном тем же фермерам Калифорнии гневном романе Норриса "Спрут", или даже с теми эпизодами о разоряемом фермерстве, которые можно найти в произведениях самого Лондона, невольно начинаешь ощущать односторонность взгляда писателя, чувствовать, что он теряет классовый ориентир, утрачивает присущее ему умение за внешней оболочкой, за рекламой видеть глубину противоречий американской жизни.

В ряде произведений Джека Лондона звучит гордость белого человека. Нередко он даже противопоставлял белую расу цветным ("Дочь снегов", рассказ "Пришельцы из Солнечной страны"), подчеркивая ее преимущества. Иногда (например, в "Приключении") это противопоставление перерастало в пренебрежение к народностям, исторически находящимся на низшей ступени развития. И в романе "Лунная долина" звучит временами все тот же больной для Америки и подчас неверно трактуемый писателем вопрос о взаимоотношении рас.

В романе то находит отражение чувство зависти "коренных американцев" Билла и Саксон к представителям других национальностей и нацменьшинств - португальцам, японцам, китайцам, дальматийцам, то высказывается чувство "расового патриотизма", гордости за успехи американского народа, прошедшего через исторические трудности.

Роман представляет собой сложное произведение, в котором сделана попытка реалистического отражения ряда проблем американской жизни. Одним из его лейтмотивов является глубокое разочарование в американском строе. Поняли лживость рекламируемой демократии и Билл, и Саксон, и прожившая долгую жизнь старуха Мерседес, откровенно объясняющая Саксон, что демократия - мечта глупцов, что она такая же ложь, такой же дурман, как религия, и служит лишь для того, чтобы рабочие - этот, по ее словам, вьючный скот - не бунтовали^*. Осознал трагический тупик, в который зашла родина, и поэт Марк Холл, слова которого полны ненависти и обличения: "Какие великие возможности были у этой страны,- говорил он.- Новая земля, окруженная океанами, прекрасные климатические условия, плодороднейшая почва, богатейшие источники сырья - им нет равных на всем земном шаре! И эта страна населена людьми, которые отбросили все предрассудки Старого Света и готовы установить у себя демократию. Только одно могло им помешать сделать ее еще более совершенной, это их жадность.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 172.)

Они, как стадо свиней, пожирали все, что видели; а пока они жрали, демократия погибла... Они шли по стране, как саранча, они уничтожали все на своем пути - индейцев, почву, леса, так же как они уничтожали бизонов и голубей. Их мораль и в коммерции и в политике была моралью игроков. Их законы были законами игроков: лишь бы выиграть игру...

Они только и делали, что жрали и предавались игре от Атлантического океана и до Тихого, пока не загадили весь континент... При этом они пользовались политикой как прикрытием для своих грязных сделок и плутней. А от демократии не осталось и следа"^*.

^* (Д. Лондон. Соч., т. 6, стр. 386.)

В образе Марка Холла, произносящего эти уничтожающие слова, писатель типизировал одного из знаменитых "разгребателей грязи", вскрывавших в начале века вопиющие беззакония американского правительственного аппарата и деятелей большого бизнеса. Среди "разгребателей" немало было представителей литературной богемы, ее и описывает Лондон в романе. Одним из прототипов Марка Холла, вполне возможно, послужил друг автора, известный калифорнийский поэт Джордж Стерлинг.

Верный своему принципу использовать при создании романа художественные приемы построения рассказа, Лондон сразу вводит в действие, начинает с диалога, избегает длинных описаний. Как и во многих предыдущих романах, место действия связано с районом залива Сан-Франциско, хорошо знакомо писателю. В этом заливе начиналось действие романа "Морской волк" - здесь происходила трагическая катастрофа парохода, в результате которой Ван-Вейден попадал на "Призрак"; на берегах залива - в Беркли, Окленде, Сан-Франциско, а затем в 50 милях отсюда развертываются многие события повестей, рассказов, романов "Железная пята", "Мартин Идеи", "Время-не-ждет", "Майкл, брат Джерри". Лондон выступает как талантливый бытописатель северной Калифорнии - ее городков, ферм, ее промышленного центра Сан-Франциско и ее людей, как летописец ее событий и общественных противоречий. Он выступает как певец природы края, ставшего благодаря благоприятным климатическим условиям, богатству и щедрости растительного мира и историческим условиям (более позднему заселению) районом сравнительно меньшей безработицы и менее заметных социальных контрастов.

Дом в Лунной долине, в котором были написаны многие рассказы и романы Джека Лондона и в котором он умер (фото автора)

Лунная долина, найденная героями романов "Время-не-ждет" и "Лунная долина", - это как раз та долина Сономы, где поселился и прожил значительную часть жизни Джек Лондон. Все места и ее природа описаны им с безупречной тщательностью и точностью. Главы, посвященные ей, дышат любовью к краю, они могли бы послужить для него великолепной рекламой, примечательной, однако, в отличие от американской рекламы, правдивостью и достоверностью.

Лондон сосредоточил в романе "Лунная долина" немало деталей из своего личного опыта. Себя и свою жену Чармейн он вывел в образах Джека и Клары Хастингс. Тетушка Чармейн Нинетта Эймс и ее муж выведены в образах миссис и мистера Хэйла. Способы превратить ферму в процветающую, о которых подробнейшим образом повествуется в романе, отражают поиски писателем наиболее коротких путей к возрождению купленного им ранчо, а горький рассказ о хищническом обращении с землями Калифорнии, истощенными бесперспективным хозяйствованием, исторически достоверен.

Оттого ли, что Лондона продолжают преследовать все те же мысли и интересы или от писательской недобросовестности, а вернее вследствие обеих этих причин, в "Лунной долине" повторяется немало ситуаций и положений, знакомых по его предыдущим произведениям. Прежде всего, сама идея бегства от цивилизации в Лунную долину уже разрабатывалась в предыдущем романе. Далее - круг интересов героев - катание на лошадях, занятие спортом; описание собачьих повадок, бокса, тех же самых уголков природы и т. д. Во всем этом сказывается усталость и появляющееся равнодушие писателя к своему творчеству. Правда, нужно сказать, что повторяемость присуща главным образом второй и третьей частям и почти незаметна в первой части, рисующей картины жизни трудящихся и их борьбы.

Концентрируя в себе противоречия писателя, роман "Лунная долина" как бы распадается на две части. Обладая значительными художественными достоинствами и являясь действительно интересным, увлекательным в первых главах, он становится скучным к концу. Меняется и жанр романа: из социального, дающего широкие полотна американской жизни, он превращается в семейный, в идиллию, тем самым указывая направление развития дальнейшего творчества Лондона.

Отражая свои собственные противоречия и пытаясь оправдать отход от активной общественной деятельности, писатель отразил в романе и иллюзии определенной части американского рабочего движения.

После опубликования "Лунной долины" Лондон продолжает мытого писать. В эти годы он значительно реже обращается к жанру новеллы, превратившись, по существу, в романиста.

Кроме пяти сборников новелл, в значительной мере собравших написанное до того, выходят один за другим его романы: "Мятеж на "Эльсиноре" (1914), "Межзвездный скиталец" (1915), "Маленькая хозяйка большого дома" (1916), "Джерри-островитянин" и "Майкл, брат Джерри" (оба в 1917 году, посмертно), "Сердца трех" (1920). В эти же годы печатается повесть "Алая чума" (1915) и пьеса "Желудевый плантатор" (1916)^*.

^* (Датируются произведения годом выхода их отдельным изданием.)